Неточные совпадения
Но вместе с тем ясно, что, хотя изощренность научного внимания позволяет лучше изучить текст священных книг, а это, конечно, не
остается безрезультатным и для религиозного их постижения, однако же никакой научный анализ не раскроет в Евангелии того
вечного религиозного содержания, которое дается верующему сердцу.
Оно охватывает только себя и сжимается (impresset sich), т. е. оно коагулируется (coaguliert sich), оно зачинает себя в себе, и охватывает себя, и приводит себя из безосновности в основу (vom Ungrunde in Grund), и оплодотворяет саму себя магнетическим влечением, так что Ничто наполняет (das Nichts voll wird), и
остается все-таки как Ничто, это есть только свойство как мрак; это есть
вечное первичное состояние (Urständ) мрака: ибо где есть свойство, там уже есть нечто, не есть как Ничто» [Mysterium magnum, Bd. V, 12, § 5.
Но что из
вечного, из единого центра жизни, то существует и
остается вечно: и все слова и дела, как рожденные из
вечного,
остаются в фигуре».
Потому приличествует, как говорит Платон, не знающему зависти божеству не
оставаться в том actus purissimus, который мы могли бы назвать
вечной теогонией и который является поглощающим (verzehrend) по отношению ко всему вне себя, но сделать этот actus purissimus [Чистейший акт (лат.).] понятным, различимым фактом (Vorgang), все моменты которого должны бы быть соединены и слажены в последнем, сведенном к единству сознания» (ib., 304).
Конечно, это была шутка, как любил выражаться старик. Дело было не в «матерешке», а в том, что Николай Матвеич не в силах был расстаться с своими возлюбленными зелеными горами и охотой, — дьякон не имел права ходить на охоту, потому что она соединена с пролитием крови. Николай Матвеич так и
остался вечным дьячком.
Неточные совпадения
Наружный фасад гостиницы отвечал ее внутренности: она была очень длинна, в два этажа; нижний не был выщекатурен и
оставался в темно-красных кирпичиках, еще более потемневших от лихих погодных перемен и грязноватых уже самих по себе; верхний был выкрашен
вечною желтою краскою; внизу были лавочки с хомутами, веревками и баранками.
«Где это, — подумал Раскольников, идя далее, — где это я читал, как один приговоренный к смерти, за час до смерти, говорит или думает, что если бы пришлось ему жить где-нибудь на высоте, на скале, и на такой узенькой площадке, чтобы только две ноги можно было поставить, — а кругом будут пропасти, океан,
вечный мрак,
вечное уединение и
вечная буря, — и
оставаться так, стоя на аршине пространства, всю жизнь, тысячу лет, вечность, — то лучше так жить, чем сейчас умирать!
Он так целиком и хотел внести эту картину-сцену в свой проект и ею закончить роман, набросав на свои отношения с Верой таинственный полупокров: он уезжает непонятый, не оцененный ею, с презрением к любви и ко всему тому, что нагромоздили на это простое и несложное дело люди, а она
останется с жалом — не любви, а предчувствия ее в будущем, и с сожалением об утрате, с туманными тревогами сердца, со слезами, и потом
вечной, тихой тоской до замужества — с советником палаты!
Реальная истина должна находиться под влиянием событий, отражать их,
оставаясь верною себе, иначе она не была бы живой истиной, а истиной
вечной, успокоившейся от треволнений мира сего — в мертвой тишине святого застоя.
«Аксаков
остался до конца жизни
вечным восторженным и беспредельно благородным юношей; он увлекался, был увлекаем, но всегда был чист сердцем. В 1844 году, когда наши споры дошли до того, что ни славяне, ни мы не хотели больше встречаться, я как-то шел по улице; К. Аксаков ехал в санях. Я дружески поклонился ему. Он было проехал, но вдруг остановил кучера, вышел из саней и подошел ко мне.