И я, пятнадцатилетний мальчишка,
осквернил себя самого и содействовал осквернению женщины, вовсе не понимая того, что я делал.
— Нет, я этого не могу, — вскрикнула она. — Слишком скверно идти по общему пути, меняя поклонников,
осквернять себя. А молода ведь я… жить хочется. Без личного счастья не проживешь. Нет, лучше умру… спасу его и умру, если он не изменится и не даст мне за все, что я перенесла за него, этого счастья. И его погублю… но погублю совсем.
Неточные совпадения
Он не мог признать, что он тогда знал правду, а теперь ошибается, потому что, как только он начинал думать спокойно об этом, всё распадалось вдребезги; не мог и признать того, что он тогда ошибался, потому что дорожил тогдашним душевным настроением, а признавая его данью слабости, он бы
осквернял те минуты. Он был в мучительном разладе с самим
собою и напрягал все душевные силы, чтобы выйти из него.
Самого жигаля Елески уже не было в живых, а раскольница-мать не пустила «француза» даже на глаза к
себе, чтобы не
осквернить родного пепелища.
— Ну вот, я и подумал: а ведь каждую из этих женщин любой прохвост, любой мальчишка, любой развалившийся старец может взять
себе на минуту или на ночь, как мгновенную прихоть, и равнодушно еще в лишний, тысяча первый раз
осквернить и опоганить в ней то, что в человеке есть самое драгоценное — любовь…
И пойдет, и пойдет.
Осквернит слух такими возмутительными подробностями, что поневоле скажешь
себе: действительно, таких людей надобно хоть по наружности знать, чтобы, в случае встречи, принимать меры.
— Вот ты меня бранишь, а я за тебя Богу помолюсь. Я ведь знаю, что ты это не от
себя, а болезнь в тебе говорит. Я, брат, привык прощать — я всем прощаю. Вот и сегодня — еду к тебе, встретился по дороге мужичок и что-то сказал. Ну и что ж! и Христос с ним! он же свой язык
осквернил! А я… да не только я не рассердился, а даже перекрестил его — право!