Неточные совпадения
Потом мы видим Еву, уже зачарованную змеем: она, как подстреленная птица, бессильна пред овладевшей ею похотью, охвачена палящей жаждой греха, и уже не
может ей помочь и отяжелевший
Адам, из девственного мужа тоже превратившийся
в похотливого самца.
Лишенный благодеяния смерти, греховный мир, населенный растленным человечеством, гораздо более удовлетворял бы стремлениям сатаны, который
мог бы превратить его
в болото самодовольной пошлости и
ад неисходных терзаний.
Поэтому спасителем человечества
мог явиться только человек, и притом
в онтологическом своем естестве резюмирующий
в себе всю природу человека, иначе говоря, перво-Адам, самый корень человеческого древа.
Но ветхий
Адам пал непоправимо и
в шеоле ожидал своей окончательной судьбы, а поэтому, если и он не
мог явиться спасителем, то остается заключить, что им должен быть уже He-человек.
С ним трудно совмещается, без натяжек и насильственных толкований, также и церковное учение о молитвенном поминовении усопших и его действенности, о проповеди во
аде, вообще все то учение о загробном состоянии душ. которое
может быть установлено на основании церковного предания,
в частности богослужения.
С одной стороны, мир, созданный силой божественной любви, премудрости и всемогущества, имеет
в них незыблемую свою основу, и
в этом смысле мир не
может не удаться, божественная премудрость не способна допустить ошибки, божественная любовь не восхощет
ада как окончательной судьбы творения.
Он есть порождение тварной свободы, и она
могла бы вовсе не допустить зла
в мире, а следовательно, и
ада.
Неточные совпадения
Противоречие, заключавшееся
в занимаемой им должности, состояло
в том, что назначение должности состояло
в поддерживании и защите внешними средствами, не исключая и насилия, той церкви, которая по своему же определению установлена самим Богом и не
может быть поколеблена ни вратами
ада ни какими то бы ни было человеческими усилиями.
— Знаю, что наступит рай для меня, тотчас же и наступит, как объявлю. Четырнадцать лет был во
аде. Пострадать хочу. Приму страдание и жить начну. Неправдой свет пройдешь, да назад не воротишься. Теперь не только ближнего моего, но и детей моих любить не смею. Господи, да ведь поймут же дети,
может быть, чего стоило мне страдание мое, и не осудят меня! Господь не
в силе, а
в правде.
— Но вы описываете не действительность, а какой-то вымышленный
ад! —
могут сказать мне. Что описываемое мной похоже на
ад — об этом я не спорю, но
в то же время утверждаю, что этот
ад не вымышлен мной. Это «пошехонская старина» — и ничего больше, и, воспроизводя ее, я
могу, положа руку на сердце, подписаться: с подлинным верно.
В притчах есть жестокость и беспощадность, и многочисленные ортодоксальные любители
ада могут на них опираться.
Но были минуты, когда я отвергал Бога, были мучительные минуты, когда мне приходило
в голову, что,
может быть, Бог зол, а не добр, злее меня, грешного человека, и эти тяжелые мысли питались ортодоксальными богословскими доктринами, судебным учением об искуплении, учением об
аде и многим другим.