Неточные совпадения
Эта самоочевидность порождается именно опытно-интуитивным характером ее происхождения.
Вообще виды «откровения», как и предметы его, могут быть различны: и природные, и божественные, и демонические (так наз. у отцов церковных «прелесть»); оно может исходить из разных миров и иерархий, и само по себе «откровение» с выражающим его мифом, понимаемое в смысле формально-гносеологическом, может иметь различное содержание: и доброе и злое, и истинное и обманное (ибо ведь и сатана принимает вид ангела света), поэтому сам по себе «откровенный» или мистический характер данного учения говорит только об
интуитивном способе его получения, но ничего еще не говорит об его качестве.
По своей
интуитивной основе философия сближается с искусством,
интуитивная природа которого не вызывает оспаривания, философия есть искусство понятий.
Если сказанное об
интуитивных корнях философии справедливо, постольку можно и должно говорить и о религиозных корнях философии, а также и об естественной и неустранимой связи философии с религией.
Возвращаясь к нашей исходной проблеме — возможна ли религиозная философия и как она возможна, — мы должны настойчиво указать, что если действительно в основе философствования лежит некое «умное ведение», непосредственное, мистически-интуитивное постижение основ бытия, другими словами, своеобразный философский миф, хотя и не имеющий яркости и красочности религиозного, то всякая подлинная философия мифична и постольку религиозна, и потому невозможна иррелигиозная, «независимая», «чистая» философия.
Лишь при исследовании «научных» вопросов философии, т. е. того, что лежит еще за пределами самого философствования, может казаться, что философствование автономно и независимо от всякой внефилософской окачествованности; в основе же всегда окажется метафизическая предпосылка, представляющая собой лишь выражение
интуитивного мироощущения.
Однако достаточно ли считаются утверждающие это с фактом всеобщей
интуитивной обоснованности, а следовательно, в этом смысле и неизбежной предвзятости философских систем?
Мысль рождается не из пустоты самопорождения, ибо человек не Бог и ничего сотворить не может, она рефлектируется из массы переживаний, из опыта, который есть отнюдь не свободно полагаемый, но принудительно данный объект мысли [Эту мысль С. Н. Булгаков впоследствии развил в своей работе «Трагедия философии» (1920–1921), о которой писал в предисловии: «Внутренняя тема ее — общая и с более ранними моими работами (в частности, «Свет невечерний») — о природе отношений между философией и религией, или о религиозно-интуитивных отношенях между философией и религией, или о религиозно-интуитивных основах всякого философствования.
При идеалистическом понимании платонизма упраздняется весь его жизненный смысл, причем он приравнивается теперешнему идеализму гуссерлианского типа, безобидному, но и, однако, бессильному «интенционированию» и «идеации» [Правильно: интенциональность — в феноменологии Гуссерля внешняя направленность восприятий и сознания; идеация —
интуитивный акт «схватывания», «переживания» предмета.].
Неточные совпадения
— А наш общий знакомый Поярков находит, что богатенькие юноши марксуют по силе
интуитивной классовой предусмотрительности, чувствуя, что как ни вертись, а социальная катастрофа — неизбежна. Однако инстинкт самосохранения понуждает вертеться.
Да и вообще метафизика возможна лишь как символика духовного опыта, как
интуитивное описание духовных встреч.
Мое мышление
интуитивное и афористическое.
Самые ничтожные явления жизни вызывают во мне
интуитивные прозрения универсального характера.
Для религиозного философа откровение есть духовный опыт и духовный факт, а не авторитет, его метод
интуитивный.