Поэтому в седьмой день Бог почил от
дел творения [«И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмой от всех дел Своих, которые делал, и благословил Бог седьмой день и освятил его, ибо в оный день почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал» (Быт. 2:2–3).].
Неточные совпадения
«Самая сущность никому неудобозрима, кроме Единородного и Духа Св., а мы, возводимые
делами Божиими и из
творений уразумевая Творца, приобретаем познание о Его благости и сущности» [Там же, 31, 34,35.].
Казань, 1887, стр.153: «Внимательное чтение его (св. Григория)
творений ясно показывает, что на самом
деле он мыслил несколько иначе, чем говорил в полемике с Евномием.
Только о
творении имеем мы власть говорить, ибо оно есть
дело в сущности Бога» (Ciaassen, II, 64).
«После этой жизни нет возрождения: ибо четыре элемента с внешним началом удалены, а в них стояла с своим деланием и
творением родительница; после этого времени она не имеет ожидать ничего иного, кроме как того, что, когда по окончании этого мира начало это пойдет в эфир, сущность, как было от века, станет снова свободной, она снова получит тело из собственной матери ее качества, ибо тогда пред ней явятся в ее матери все ее
дела.
В этом основном и предельном акте
творения мы имеем
дело с полной непостижимостью, ибо понять, каким образом в уконе возникает меон, нельзя, здесь опять предел для мысли.
Все это сотворено творческим словом Божиим, но уже не из ничего, а из земли, как постепенное раскрытие ее софийного содержания, ее идейной насыщенности [Св. Григорий Нисский развивает мысль о том, что в
творении мира нужно различать два акта, — общее и частное
творение, — «в начале» и в течение шести
дней, причем общее
творение соответствует созданию в уконемеона-матери бытия, а второе — выявление всего, находившегося в состоянии меональной аморфности.
Этим он доказывает не что иное, как то, что достоинство образа человек получил в первом
творении, совершенство же подобия получается в конце, т. е. человек сам должен приобрести его себе своими собственными прилежными трудами в подражание Богу, так как возможность совершенства дана ему в начале чрез достоинство образа, совершенное же подобие он должен получить в конце сам, чрез исполнение
дел.
Тут Творец, как и в первые
дни творения, завершая каждый день похвалою: «Хорошо то, что я сотворил», — смотрит на Иова и вновь хвалится созданием своим.
Опыты он проделывал с таким увлечением, как будто каждый из них был откровением, подымающим завесу мировой тайны, а в учительской он вел страстную полемику с священником, противопоставляя геологические периоды шести
дням творения…
— Простите, — сказала она, — но вы так вдохновенно все озирали, как некий мифический бог в седьмой
день творения. Мне кажется, вы уверены, что и меня сотворили вы, а не кто иной. Мне очень лестно…
Неточные совпадения
В религиозном отношении он был также типичным крестьянином: никогда не думал о метафизических вопросах, о начале всех начал, о загробной жизни. Бог был для него, как и для Араго, гипотезой, в которой он до сих пор не встречал надобности. Ему никакого
дела не было до того, каким образом начался мир, по Моисею или Дарвину, и дарвинизм, который так казался важен его сотоварищам, для него был такой же игрушкой мысли, как и
творение в 6
дней.
Теургия есть продолжение
дела Божьего
творения, Божье
творение не закончено, новый Космос, предвечно пребывающий, в идее Бога еще не достигнут.
В мистической диалектике абсолютного бытия заключена неизбежность
творения как
дело божественной любви между Отцом и Сыном.
На другой
день, впрочем, началось снова писательство. Павел вместе с своими героями чувствовал злобу, радость; в печальных, патетических местах, — а их у него было немало в его вновь рождаемом
творении, — он плакал, и слезы у него капали на бумагу… Так прошло недели две; задуманной им повести написано было уже полторы части; он предполагал дать ей название: «Да не осудите!».
Герой мой вышел от профессора сильно опешенный. «В самом
деле мне, может быть, рано еще писать!» — подумал он сам с собой и решился пока учиться и учиться!.. Всю эту проделку с своим сочинением Вихров тщательнейшим образом скрыл от Неведомова и для этого даже не видался с ним долгое время. Он почти предчувствовал, что тот тоже не похвалит его
творения, но как только этот вопрос для него, после беседы с профессором, решился, так он сейчас же и отправился к приятелю.