Неточные совпадения
И, однако, это отнюдь не значит, чтобы вера была совершенно индифферентна к этой необоснованности своей: она одушевляется надеждой стать знанием, найти для себя достаточные основания [Так, пришествие на землю Спасителя мира было предметом веры для ветхозаветного
человечества, но вот как
о нем
говорит новозаветный служитель Слова: «
о том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши,
о Слове жизни (ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам),
о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам» (1 поел. св. Иоанна. 1:1–3).].
Господь Иисус есть Бог, Второе Лицо Пресвятой Троицы, в Нем «обитает вся полнота Божества телесно» [Кол. 2:9.]; как Бог, в абсолютности Своей Он совершенно трансцендентен миру, премирен, но вместе с тем Он есть совершенный Человек, обладающий всей полнотой тварного, мирового бытия, воистину мирочеловек, — само относительное, причем божество и
человечество, таинственным и для ума непостижимым образом, соединены в Нем нераздельно и неслиянно [Это и делает понятной, насколько можно здесь
говорить о понятности, всю чудовищную для разума, прямо смеющуюся над рассудочным мышлением парадоксию церковного песнопения: «Во гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог, в рай же с разбойником и на престоле сущий со Отцем и Духом, вся исполняя неописанный» (Пасхальные часы).].
В том, что Федоров
говорит при обосновании своих идей
о семейном характере
человечества,
о любви сынов к отцам и
о культе предков, как существенной части всякой религии, содержится много глубоких истин.
Не
о духе только, но и
о плоти, и притом
о социальной, точнее всечеловеческой плоти, идет здесь речь, об ее спасении и просветлении, а далее и об узрении
человечества, как того живого существа, Адама-Кадмона, Grand etre,
о котором в единогласном прозорливстве
говорят еврейские каббалисты,
О. Конт, Вл. Соловьев.
— Не толковать, monsieur Розанов, а делать. Вы
говорите о человечестве, о дикой толпе, а забываете, что в ней есть люди, и люди эти будут делать.
Неточные совпадения
Ее писали, как роман, для утешения людей, которые ищут и не находят смысла бытия, — я
говорю не
о временном смысле жизни, не
о том, что диктует нам властное завтра, а
о смысле бытия
человечества, засеявшего плотью своей нашу планету так тесно.
Когда Старцев пробовал заговорить даже с либеральным обывателем, например,
о том, что
человечество, слава богу, идет вперед и что со временем оно будет обходиться без паспортов и без смертной казни, то обыватель глядел на него искоса и недоверчиво и спрашивал: «Значит, тогда всякий может резать на улице кого угодно?» А когда Старцев в обществе, за ужином или чаем,
говорил о том, что нужно трудиться, что без труда жить нельзя, то всякий принимал это за упрек и начинал сердиться и назойливо спорить.
Легко жить Ракитину: «Ты, —
говорит он мне сегодня, —
о расширении гражданских прав человека хлопочи лучше али хоть
о том, чтобы цена на говядину не возвысилась; этим проще и ближе
человечеству любовь окажешь, чем философиями».
В мечтах я нередко,
говорит, доходил до страстных помыслов
о служении
человечеству и, может быть, действительно пошел бы на крест за людей, если б это вдруг как-нибудь потребовалось, а между тем я двух дней не в состоянии прожить ни с кем в одной комнате,
о чем знаю из опыта.
Теперь, я не
говорю уже
о том, что вы разрушали благосостояние 50 человек, — что значит 50 человек! — вы вредили делу
человечества, изменяли делу прогресса.