Мы не имеем прямого понятия о
времени ангелов, однако косвенно можем заключить, что ангельское время концентрированнее, гуще, нежели пористое, медленное время человека, чем и обусловлена возможность продолжительного исторического процесса.
Неточные совпадения
Вообще вопрос собственно о творении духов —
ангелов и человека — остается наименее разъясненным в системе Беме, и это делает ее двусмысленной и даже многосмысленной, ибо, с одной стороны, разъясняя Fiat в смысле божественного детерминизма, он отвергает индетерминистический акт нового творения, но в то же
время порой он говорит об этом совершенно иначе [«Воля к этому изображению (
ангелов) изошла из Отца, из свойства Отца возникла в слове или сердце Божием от века, как вожделеющая воля к твари и к откровению Божества.
4, l, 3).] или даже допускает, что благодаря злоупотреблению твари свободой, именно Люцифера [«Ты скажешь теперь: разве всецелый Бог не знал этого прежде
времени сотворения
ангелов, что это так произойдет?
Нет: ибо если бы Бог знал это прежде
времени сотворения
ангелов, то это была бы вечная предустановленная воля, а не вражда против Бога; но тогда Бог сотворил бы его диаволом первоначально.
См. всю VII книгу третьей Эннеады «О
времени и вечности».], которому подвластна вся тварь: и
ангелы, и человеки, и весь мир.
При этом
время может быть различно, временность получает выражение в конкретных, окачествованных
временах:
время для
ангелов, надо полагать, иное, нежели для людей [«Об этом свидетельствует и блаж.
Августин, который говорит: «Хотя мир духовный (
ангелов) превыше
времени, потому что, будучи сотворен прежде всего, предваряет и сотворение самого
времени; несмотря, однако ж, на то, превыше его господствует вечность самого Творца, от Которого и он чрез сотворение получил свое начало если не по
времени, которого не было еще, то по условию бытия своего.
Временность должна погаснуть и обессилеть, линия
времени слиться в точку, когда «
времени больше не будет» [Точнее: «
времени уже не будет» (Отк. 11, 6).], как клянется
ангел в Апокалипсисе, только так может разрешиться антиномия
времени [«
Время не предмет, а идея.
Православная Церковь чтит зачатие Богоматери, предвозвещенное
ангелом «богоотцам» Иоакиму и Анне (подобно тому, как она чтит и зачатие св. пророка Иоанна Предтечи), но в то же
время не изъемлет этого зачатия из общего порядка природы, не провозглашает его «непорочным» в католическом смысле [В службе Зачатию Богородицы (Минея месячная, декабрь), в стихирах на «Господи воззвах» читаем: «Пророческая речения ныне исполняются: гора бо святая в ложеснах водружается; лествица божественная насаждается: престол великий царев приуготовляется: место украшается боговходимое; купина неопалимая начинает прозябати, мироположница святыни уже истекает…
По-видимому, нельзя говорить об истории
ангелов, по крайней мере в человеческом смысле «
времен и сроков»; скорее здесь уместно думать о молниеносном свершении, последствия которого осуществляются во
времени.
Знакомые евреи говорили Матвею, что в это
время ангелы ходят вместе с Авраамом, а черти, как вороны, носятся над крышами, не смея приблизиться к порогу!
Неточные совпадения
Народу было пропасть, и в кавалерах не было недостатка; штатские более теснились вдоль стен, но военные танцевали усердно, особенно один из них, который прожил недель шесть в Париже, где он выучился разным залихватским восклицаньям вроде: «Zut», «Ah fichtrrre», «Pst, pst, mon bibi» [«Зют», «Черт возьми», «Пст, пст, моя крошка» (фр.).] и т.п. Он произносил их в совершенстве, с настоящим парижским шиком,и в то же
время говорил «si j’aurais» вместо «si j’avais», [Неправильное употребление условного наклонения вместо прошедшего: «если б я имел» (фр.).] «absolument» [Безусловно (фр.).] в смысле: «непременно», словом, выражался на том великорусско-французском наречии, над которым так смеются французы, когда они не имеют нужды уверять нашу братью, что мы говорим на их языке, как
ангелы, «comme des anges».
О mon cher, этот детский вопрос в наше
время просто страшен: покамест эти золотые головки, с кудрями и с невинностью, в первом детстве, порхают перед тобой и смотрят на тебя, с их светлым смехом и светлыми глазками, — то точно
ангелы Божии или прелестные птички; а потом… а потом случается, что лучше бы они и не вырастали совсем!
У нас в Москве, в допетровскую старину, такие же почти драматические представления, из Ветхого Завета особенно, тоже совершались по
временам; но, кроме драматических представлений, по всему миру ходило тогда много повестей и «стихов», в которых действовали по надобности святые,
ангелы и вся сила небесная.
Статую эту, долженствовавшую представить молящегося
ангела, он выписал из Москвы; но отрекомендованный ему комиссионер, сообразив, что в провинции знатоки скульптуры встречаются редко, вместо
ангела прислал ему богиню Флору, много лет украшавшую один из заброшенных подмосковных садов екатерининского
времени — благо эта статуя, весьма, впрочем, изящная, во вкусе рококо, с пухлыми ручками, взбитыми пуклями, гирляндой роз на обнаженной груди и изогнутым станом, досталась ему, комиссионеру, даром.
Любимыми романсами в то
время были: «Прощаюсь,
ангел мой, с тобою», «Не шей ты мне, матушка», «Что затуманилась, зоренька ясная», «Талисман», «Черная шаль» и т. д.