Неточные совпадения
Вообще
вопрос собственно о творении духов — ангелов и человека — остается наименее разъясненным в системе Беме, и это делает ее двусмысленной и даже многосмысленной, ибо, с одной стороны, разъясняя Fiat в смысле божественного детерминизма, он отвергает индетерминистический акт нового творения, но в то же время порой он говорит об этом совершенно иначе [«Воля к этому изображению (ангелов) изошла из Отца, из свойства Отца возникла в слове или сердце Божием от
века, как вожделеющая воля к твари и к откровению Божества.
В утверждении софийности понятий лежит коренная ложь учения Гегеля, с этой стороны представляющего искажение платонизма, его reductio ad absurdum [Приведение к нелепости (лат.).], и «мудрость
века сего» [Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом (1 Кор. 3:19).], выдающего за Софию (сам Гегель, впрочем, говорит даже не о Софии, понятию которой вообще нет места в его системе, но прямо о Логосе, однако для интересующего нас сейчас
вопроса это различие не имеет значения).
А потому и разрешения этого мучающего наш
век вопроса надо искать в возврате к древнему, потерянному раю органического единства культуры внутри храмовой ограды?
Неточные совпадения
Все те
вопросы о том, например, почему бывают неурожаи, почему жители держатся своих верований и т. п.,
вопросы, которые без удобства служебной машины не разрешаются и не могут быть разрешены
веками, получили ясное, несомненное разрешение.
— XIX
век —
век пессимизма, никогда еще в литературе и философии не было столько пессимистов, как в этом
веке. Никто не пробовал поставить
вопрос: в чем коренится причина этого явления? А она — совершенно очевидна: материализм! Да, именно — он! Материальная культура не создает счастья, не создает. Дух не удовлетворяется количеством вещей, хотя бы они были прекрасные. И вот здесь — пред учением Маркса встает неодолимая преграда.
Тогда это не могло быть еще так видно, ибо будущее было неведомо, но теперь, когда прошло пятнадцать
веков, мы видим, что все в этих трех
вопросах до того угадано и предсказано и до того оправдалось, что прибавить к ним или убавить от них ничего нельзя более.
— Деньги — дело наживное, — с грустью ответил он на немой
вопрос Петра Елисеича. — На наш
век хватит… Для кого мне копить-то их теперь? Вместе с Анфисой Егоровной наживали, а теперь мне все равно…
Сколько
веков этот
вопрос волновал умы, сколько стрел было выпущено по этому поводу одним Вольтером, а буржуа взял да в один миг решил, что тут и разговаривать не об чем.