Неточные совпадения
(Очевидно, насколько сила этого аргумента связана с прочностью Логики Гегеля: центральный
вопрос о природе и содержании веры решается справкой с параграфом о «
бытии»!)
Даже на
вопрос о
бытии Божием следует отвечать так: «Он ни существует, ни не существует.
B III книге «De divisione naturae» Эриугена дает подробное и всестороннее исследование
вопроса о ничто (особенно гл. IV–XXIII), из которого создан мир, подвергая критике и отвержению церковное понимание ничто, как ниже —
бытие или не
бытие, и утверждая, как единство мыслимое и последовательное, свое вышеизложенное понимание.
Они опираются, конечно, при этом на работу античной мысли и, надо думать, прежде всего на Платона, который в удивительном «Пармениде» своем, а также и в «Софисте» дал мастерский анализ
вопроса о связи
бытия и небытия [В диалоге «Парменид», в этой «божественной игре» знающего свою мощь гения, диалектически вскрывается неразрывность
бытия и небытия,
бытие не только
бытия, но и небытия, равно как и небытие не только небытия, но и
бытия.
По
вопросу о
бытии и небытии в учении Платона заслуживает серьезнейшего внимания исследование Nicolai Hartmann.
Абсолютное выше
бытия, оно создает
бытие, и это создание есть творение из ничего, положение
бытия в небытии [
Вопрос этот составлял предмет спора между итальянскими мыслителями Розмини и Джоберти, причем первый определяет Бога именно как абсолютное
бытие, второй же различает сущее и существующее, причем, по формуле Джоберти, сущее творит существующее (ср. В. Эрн.
Идя по этому пути мысли, неизбежно приходим и к предельному
вопросу космологии — о реальности идей: свойственна ли она высшим, умопостигаемым началам
бытия, платоновским идеям, как в их раздельности, так и в их органической целокупности?
Но знаем также, что средние века были эпохой религиозной до преимуществу, были охвачены тоской по небу, которая делала народы одержимыми священным безумием, что вся культура средневековья направлена на трансцендентное и потустороннее, что в эти века было великое напряжение мысли в схоластике и мистике для решения последних
вопросов бытия, равного которому не знает история нового времени, что средние века не растрачивали своей энергии во вне, а концентрировали ее внутри и выковывали личность в образе монаха и рыцаря, что в это варварское время созрел культ прекрасной дамы и трубадуры пели свои песни.
Неточные совпадения
— Сударыня, — торжествующе взывал Пыльников. — Все-таки, все-таки — как же вы решаете
вопрос о смысле
бытия? Божество или человечество?
Он вдруг остановился среди комнаты, скрестив руки на груди, сосредоточенно прислушиваясь, как в нем зреет утешительная догадка: все, что говорит Нехаева, могло бы служить для него хорошим оружием самозащиты. Все это очень твердо противостоит «кутузовщине». Социальные
вопросы ничтожны рядом с трагедией индивидуального
бытия.
Постепенно начиналась скептическая критика «значения личности в процессе творчества истории», — критика, которая через десятки лет уступила место неумеренному восторгу пред новым героем, «белокурой бестией» Фридриха Ницше. Люди быстро умнели и, соглашаясь с Спенсером, что «из свинцовых инстинктов не выработаешь золотого поведения», сосредоточивали силы и таланты свои на «самопознании», на
вопросах индивидуального
бытия. Быстро подвигались к приятию лозунга «наше время — не время широких задач».
Полупризрачное
бытие Турции, которое долгое время искусственно поддерживалось европейской дипломатией, задерживало Европу в ее замкнутом существовании, предохраняло от слишком острых и катастрофических постановок
вопросов, связанных с движением на Востоке.
До последней степени обострившийся
вопрос об отношении всякого индивидуального национального
бытия к единому и объединенному человечеству должен быть решен, как
вопрос космического размаха.