Принцип иерархизма, который настойчиво выдвигается при этом, имел бы основание лишь в том случае, если бы и Бог
входил в ту же иерархию, образуя ее вершину, так что она представляла бы собою реальную и естественную лестницу восхождения к Богу.
Неточные совпадения
А для
того чтобы жизненно уверовать, опытно воспринять
то, что
входит в православие, вернуться к его «практике», нужно было совершить еще долгий, долгий путь, преодолеть
в себе многое, что налипло к душе за годы блужданий.
«Кто не примет Царствия Божия, как дитя,
тот не
войдет в него» (Лк. 18:17).
Как связанная не с субстанциальностью, но модальностью человеческого существа, как плод первородного греха, нравственность вообще не представляет собой вершины, абсолютной грани, она преодолима, ибо святость, хотя
в себя и включает «делание заповедей», но сама находится уже «по
ту сторону добра и зла»; также и дети, состояние которых, по слову Спасителя, является живой нормой Царствия Божия [«Если не обратитесь и не будете как дети, не
войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:3).], свободны от уз нравственности.
Потому церковное богатство догматов, как задача, всегда превышает наличность религиозного опыта, но
в то же время и всегда
в него
входит, его определяет.
И сам
тот становится при этом не сущностью, но выше (трансцендентным) сущности (έπέκεινα ουσίας), насколько он
входит в общение с
тем» (Епп IX 10–11).
За вратами преображения останется и умрет окончательной смертью многое из
того, что теперь неотъемлемо
входит в состав нашего бытия.
Однако «
то, что
входит в материю, как
в мать, ей не пользует и не вредит, и толчок этот направляется не на нее, но друг на друга, ибо силы эти действуют на противоположное, а не на субстрат.
И нельзя отелесненные идеи мыслить как бескачественные, однообразные монады, которые обладают способностью лишь взаимно отталкиваться друг от друга и
тем возбуждать общее чувство непроницаемости, но далее остаются «не имеющими окон» [Согласно Лейбницу, «монады не имеют окон, через которые что-либо могло
войти туда и оттуда выйти» (Лейбниц Г.
В. Соч.
А вместе с
тем в мир
входит смерть, жизнь становится смертной: «возвратишься
в землю, из которой взят, ибо прах ты и
в прах возвратишься» (3:19).
Христос (же)
вошел…
в самое небо… не для
того, чтобы многократно приносить себя, как первосвященник
входит каждогодне
в святилище с чужою кровию, иначе Ему надлежало бы многократно страдать от начала мира.
В нее
вошла новая сила, а ее средоточием явилась «благодатная Мария»,
Та, о коей «радуется всякая тварь».
Словом, воскрешение
входит в исторический процесс,
то — эволюция, а не катастрофа, наступающая «вдруг,
в мгновение ока» и прерывающая историческое время.
В нем действительно не дается еще ответа на религиозную проблему общественности,
в которой речь идет столько же о равенстве, сколько и об иерархическом различии человечества, или, иначе выражая
ту же мысль, не только о духовном, но и о душевном человеке,
в состав которого
входит и его мистическая органичность.
Обломов пошел в обход, мимо горы, с другого конца
вошел в ту же аллею и, дойдя до средины, сел в траве, между кустами, и ждал.
Мало-помалу Привалов
вошел в тот мир, в каком жила Верочка, и он часто думал о ней: «Какая она славная…» Надежда Васильевна редко показывалась в последнее время, и если выходила, то смотрела усталою и скучающею. Прежних разговоров не поднималось, и Привалов уносил с собой из бахаревского дома тяжелое, неприятное раздумье.
Нежная улыбка безмятежного удовольствия, незлобием рождаемого, изрыла ланиты его ямками, в женщинах столь прельщающими; взоры его, когда я
вошел в ту комнату, где он сидел, были устремлены на двух его сыновей.
Неточные совпадения
Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С
тех пор, как я принял начальство, — может быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет
войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же ты споришь? (Кричит
в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый: до
тех пор, пока не
войдет в комнату, ничего не расскажет!
Оборванные нищие, // Послышав запах пенного, // И
те пришли доказывать, // Как счастливы они: // — Нас у порога лавочник // Встречает подаянием, // А
в дом
войдем, так из дому // Проводят до ворот… // Чуть запоем мы песенку, // Бежит к окну хозяюшка // С краюхою, с ножом, // А мы-то заливаемся: // «Давать давай — весь каравай, // Не мнется и не крошится, // Тебе скорей, а нам спорей…»
Он был по службе меня моложе, сын случайного отца, воспитан
в большом свете и имел особливый случай научиться
тому, что
в наше воспитание еще и не
входило.
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь
в тех летах,
в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты
входишь теперь
в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные
в своих понятиях, сердца, развращенные
в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с
теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.