Неточные совпадения
Вне же этики
религия, по Канту, не имеет и не должна иметь особого бытия: независимая от морали религиозность, непосредственное почитание
Бога, связанное с положительной
религией, неизменно клеймится Кантом как «Abgötterei, Fetischmachen, Afterdienst» [Идолопоклонство, фетишизм, пережиток (нем.).] и под. (см., напр., в Die Religion innerhalb der blossen Vernunft, Reclam, 193 и passim), и лишь ограничение понимания
религии рамками чистой морали предохраняет, по его мнению, теологию от превращения в «теософию или демонологию», а «
религию — в теургию или идололатрию» (Kritik der Urtheilskraft, Reclam, 358) [Кант И. Соч...
Итак, в самой общей форме можно дать такое определение
религии:
религия есть опознание
Бога и переживание связи с
Богом.
Как бы ни кичилась мудрость века сего; бессильная понять
религию за отсутствием нужного опыта, за религиозной своей бездарностью и омертвением, те, которые однажды узрели
Бога в сердце своем, обладают совершенно достоверным знанием о
религии, знают ее сущность.
Религия зарождается в переживании
Бога (под каким бы обликом ни совершилось это богооткровение).
Подняться из плена мира к
Богу, из порабощенности в царство свободы — такую жажду пробуждает в душе всякая
религия, и тем глубже, чем выше и совершеннее она сама.
Мир утрачивает свою безусловность и свою единственность: над миром и в мире есть
Бог, такова радостная весть всякой
религии.
Основное переживание
религии, встреча с
Богом, обладает (по крайней мере на вершинных своих точках) такой победной силой, такой пламенной убедительностью, которая далеко позади оставляет всякую иную очевидность.
Поэтому нельзя устранить из
религии реальности
Бога, как из искусства нельзя устранить объективной красоты (которая столь же отличается от красивости, как
религия от религиозности).
БОГ — вот основное содержание и основная «категория»
религии.
Во избежание недоразумений прибавим, что понятие «божество,
бог» берется нами пока в самом широком и неопределенном смысле, объемлющем различные
религии, как формальная категория, применимая ко всевозможному содержанию.
В этом смысле понятие безбожной
религии содержит contradictio in adjecto [«Противоречие в определении» (лат.) — логическая ошибка; напр.: «круглый квадрат».], внутренне противоречиво, ибо существо
религии именно и состоит в опытном опознании того, что
Бог есть, т. е. что над миром имманентным, данным, эмпирическим существует мир иной, трансцендентный, божественный, который становится в
религии доступным и ощутимым: «
религия в пределах только разума» [Название трактата И.
Однако я слышу обычное в таких случаях возражение: возможна и существует атеистическая
религия [Термин Э. Геккеля, употребленный им в его популярной книге «Мировые загадки».], утверждающая своей основой не
Бога, но небытие, ничто, и
религия эта имеет мировое значение, считает сотни миллионов последователей: это — буддизм.
В замкнутом субъективизме, имманентизме и психологизме неповинна поэтому даже и эта
религия, как бы ни было скудно ее положительное учение о
Боге [На это справедливо указывает Гартман, у которого вообще мы находим чрезвычайно отчетливую постановку проблемы
религии в ее общей форме: он устанавливает, что «всякий объект религиозной функции есть
бог;
бог есть не научное, но религиозное понятие; наука может заниматься им, лишь поскольку она есть наука о
религии.
Это определение как будто теряет свою силу тогда, когда атеизм отрицает существование
бога и вместе с тем, как буддизм, остается чрезвычайно интенсивной
религией; но нетрудно распознать, что эта видимость проистекает лишь из предвзятого реалистического взгляда на существо божие, которое не подходит к буддийскому абсолютному иллюзионизму.
— Нет
религии без представления о
Боге (нем.).].
Канта — «ноумен» — синоним «вещи в себе».], — Grand Etre О. Конта [Высшее существо (фр.) —
бог «позитивной
религии» О. Конта, которым объявляется общество или совокупное человечество и которое должно почитаться каждым отдельным человеком.].
Трансцендентное в самом общем смысле, т. е. превышающее всякую меру человеческого опыта, сознания и бытия, вообще «этого мира», дано в первичном религиозном переживании, поскольку в нем содержится чувство
Бога, — это есть основная музыка
религии.
Вера, на которой утверждается
религия, не может ограничиваться субъективным настроением, «
Богом в душе», она утверждает, что
Бог есть, как трансцендентное, есть вне меня и лишь потому есть во мне [Понятие «есть» в применении к
Богу употребляется здесь только в предварительном и условном значении, в противопоставлении субъективизму.
Религия знаменует собой не только связь, но и удаленность человека от
Бога.
Лишь в царстве будущего века, когда «
Бог будет всяческая во всех» [«Да будет
Бог все во всем» (1 Кор. 15:28).], станет более имманентен миру, нежели в этом веке, а потому и самая возможность
религии, в значении ее как ущербленного богосознания, упразднится, лишь тогда человеческой свободе уже не дано будет знать или не знать
Бога, верить или не верить в Него.
И этот незримо совершающийся в душе жертвенный акт, непрерывная жертва веры, которая говорит неподвижной каменной горе: ввергнись в море, и говорит не для эксперимента, а лишь потому, что не существует для нее эта каменность и неподвижность мира, — такая вера есть первичный, ничем не заменимый акт, и лишь он придает
религии ореол трагической, жертвенной, вольной отдачи себя
Богу.
Вне этого момента не рождаются к
религии: вероятно, вполне возможно быть философом, богословом, мистиком, гностиком, оккультистом, но при этом… не верить в
Бога, не пережив этой свободной отдачи себя.
Отсюда известное воззрение Гегеля, выраженное им уже в «Феноменологии духа», что философия выше
религии, ибо для нее в совершенной и адекватной форме логического мышления ведомы тайны
Бога и мира, точнее, она и есть самосознание
Бога.
С. 252).], между тем как
религия имеет дело с положительной бесконечностью, с трансцендентным и абсолютным
Богом, подающим нам вечную жизнь, упокояющим и спасающим от распаленного колеса «дурной бесконечности», этой бешеной, ненасытной «эволюции».
«
Религия не имеет никакого отншения даже и к этому знанию (т. е. такому, в котором «естествознание восходит от законов природы к высочайшему и вселенскому Управителю» и II котором «вы не познаете природы, не постигая вместе с тем и
Бога»), ее сущность постигается вне участия последнего.
Даже идеи
Бога и бессмертия, которые Шлейермахер считает «элементами
религии», не являются главным содержанием
религии.
Ибо к
религии может принадлежать из того и другого только то, что есть чувство и непосредственное сознание, но
Бог и бессмертие, как они встречаются в таких учениях, суть понятия (101).
«Итак, — продолжает Шлейермахер, — может ли кто-либо сказать, что я изобразил вам
религию без
Бога, когда я именно и изучал непосредственное и первичное бытие
Бога в нас в силу нашего чувства?
Бесспорно, вся сущность
религии состоит в том, чтобы ощущать все, определяющее наше чувство в его высшем единстве, «как нечто единое и тождественное, а все единичное и особое как обусловленное им, т. е. (!!) чтобы ощущать наше бытие и жизнь в
Боге и через
Бога» (50–51).
Во всех этих определениях бросается в глаза, что
религия чувства, основанная на ощущении бесконечного, космического единства, отнюдь не содержит в себе идеи
Бога, которая тем не менее постоянно подразумевается Шлейермахером и вводится посредством «т. е.», как в приведенной тираде, причем делается спинозовское уравнение: deus sive natura [
Бог или природа (лат.) — выражение из «Этики» Б. Спинозы.].
«Обычное представление о
Боге как отдельном существе вне мира и позади (?) мира не исчерпывает всеобщего предмета
религии и есть редко чистая и всегда недостаточная форма выражения религиозного сознания…
Ибо чувство само по себе, чистое чувство, совершенно не способно дать то, без чего нет и не может быть
религии: ЕСИ, ощутить
Бога, связь с которым и есть
религия.
Чувство, по мнению Гегеля является у человека общим с животным, которое не имеет
религии (причем Гегель, конечно, прибавляет, что Gott ist wesentlich im Denken [«
Бог существенно есть в
религии» (там же.
Но что получается, если перевернуть отношение между
религией и моралью вверх ногами и провозгласить, что Добро (в этическом смысле) и есть
Бог, иначе говоря, что
религия исчерпывается этикой?
Религиозный имманентизм, к которому и сводится сущность психологизма в
религии, враждебно направляется против веры в трансцендентного
Бога и тем самым уничтожает своеобразную природу
религии, подвергая при этом ложному и насильственному истолкованию основные религиозные понятия.
По определению Канта,
религия есть этика с той особенностью, что заповеди последней при этом рассматриваются как веления
Бога.
Скажут: истина не боится соревнования, но это не она, а мы должны бояться, мы, перед которыми в беспорядочной куче лежит все это «многообразие» религиозного опыта [«Многообразие религиозного опыта» — название трактата У. Джемса (рус. пер.: М., 1910).], весь этот пантеон
богов и
религий, целый ассортимент истин, предлагающихся на выбор любителю, где наша истина лежит рядом со всяческой ложью, внешне, формально ей равноправною.
И если индивидуальная истина есть вообще contradictio in adjecto даже в области познания, то уж тем более в области
религии, где каждый отдельный индивид перед лицом
Бога ощущает себя как человек или как человечество.
Синкретизм — смешение идей и образов различных
религий, главным образом путем идентификации
богов.].
Всякая
религия догматична, она устансвляет отношение не к Божеству вообще, но к определенному, имеющему свое «имя»
Богу.
гии: хотя
религия стремится иметь
Бога как «всяческая во всех», слить трансцендентное и имманентное воедино и тем преодолеть их взаимную полярность, но она и возникает именно из этой напряженности и существует только ею и вместе с нею, и в этом смысле
религия есть некоторое переходное состояние — она сама стремится себя преодолеть, сама ощущает себя «ветхим заветом».
Когда
Бог станет «всяческая во всех», не будет
религии в нашем смысле, станет не нужно уже воссоединять (religare) разъединенного, не будет и особого культа, ибо вся жизнь явится богодейственным богослужением.
Религия вытекает из чувства разрыва между имманентным и трансцендентным и в то же время напряженного к нему влечения: человек в
религии неустанно ищет
Бога, и небо ответным лобзанием приникает к земле.
Христианину надлежит верить, что в языческом мире хотя и живо ощущалась потребность в таинстве, ибо она не устранима из
религии по самому ее существу, и хотя она утолялась по-своему [Об этом см. ниже в отделе III.], но не было таинств истинных, «питающих в жизнь вечную», которые могли явиться лишь в христианстве, после воплощения Бога-Слова, давшего Свою Плоть и Кровь в живот вечный.
Для Гегеля вообще нет сомнения в том, что
Бог, предмет
религии, составляет и единственно достойный предмет для философии [Ср · Hegel's Encyclopädie der philosophischen Wissenschaften im Grundrisse.
«Предмет
религии, как и философии, есть вечная истина в самой ее объективности:
Бог и ничто кроме
Бога и изъяснения
Бога.
Философия есть в действительности богослужение, есть
религия, ибо она есть такой же отказ от субъективных прихотей и мнений в занятии
Богом (Beschäftigung mit Gott)» (Religionsphilos., 7) [Ср.: Гегель.
Философия
религии относится к общей системе философии таким образом, что «
Бог есть результат других ее частей.
Выражение, что
Бог правит миром как разум, было бы неразумно, если бы мы не принимали, что оно относится и к
религии и что божественный дух действует в определении и образовании последней…
В этом смысле понимается и идея «откровения» и «откровенной»
религии: «откровенная (geoffenbarte)
религия есть очевидная (offenbare), ибо в ней
Бог стал вполне очевидным.