Неточные совпадения
Коротков вышел от кассира, широко и глупо улыбаясь.
В руках у него было четыре больших желтых пачки, пять маленьких зеленых, а
в карманах тринадцать синих коробок спичек. У себя
в комнате, прислушиваясь к гулу изумленных голосов
в канцелярии, он упаковал спички
в два огромных листа сегодняшней газеты и, не сказавшись никому, отбыл со службы домой. У подъезда Спимата он чуть не попал под
автомобиль,
в котором кто-то подъехал, но кто именно, Коротков не разглядел.
Коротков на ходу вырвался из трамвая, повернулся по оси, упал, ушиб колено, поднял кепку и, под носом
автомобиля, поспешил
в вестибюль.
Сквозь вой и грохот и колокола прорвался сигнал
автомобиля, и тотчас Кальсонер возвратился через главный вход, — Кальсонер бритый, мстительный и грозный.
В зловещем синеватом сиянии он плавно стал подниматься по лестнице. Волосы зашевелились на Короткове, и, взвившись, он через боковые двери по кривой лестнице за органом выбежал на усеянный щебнем двор, а затем на улицу. Как на угонке полетел он по улице, слушая, как вслед ему глухо рокотало здание «Альпийской розы...
Неточные совпадения
— Господа. Его сиятельс… — старик не договорил слова, оно окончилось тихим удивленным свистом сквозь зубы. Хрипло, по-медвежьи рявкая, на двор вкатился грузовой
автомобиль, за шофера сидел солдат с забинтованной шеей,
в фуражке, сдвинутой на правое ухо, рядом с ним — студент,
в автомобиле двое рабочих с винтовками
в руках, штатский
в шляпе, надвинутой на глаза, и толстый, седобородый генерал и еще студент. На улице стало более шумно, даже прокричали ура, а
в ограде — тише.
Прыжки осветительных ракет во тьму он воспринимал как нечто пошлое, но и зловещее. Ему казалось, что слышны выстрелы, — быть может, это хлопали двери. Сотрясая рамы окон, по улице с грохотом проехали два грузовых
автомобиля, впереди — погруженный, должно быть, железом, его сопровождал грузовик,
в котором стояло десятка два людей, некоторые из них с ружьями, тускло блеснули штыки.
— Подожди, — попросил Самгин, встал и подошел к окну. Было уже около полуночи, и обычно
в этот час на улице, даже и днем тихой, укреплялась невозмутимая, провинциальная тишина. Но
в эту ночь двойные рамы окон почти непрерывно пропускали
в комнату приглушенные, мягкие звуки движения, шли группы людей, гудел
автомобиль, проехала пожарная команда. Самгина заставил подойти к окну шум, необычно тяжелый, от него тонко заныли стекла
в окнах и даже задребезжала посуда
в буфете.
Около полудня
в конце улицы раздался тревожный свисток, и, как бы повинуясь ему, быстро проскользнул сияющий
автомобиль,
в нем сидел толстый человек с цилиндром на голове, против него — двое вызолоченных военных, третий — рядом с шофером. Часть охранников изобразила прохожих, часть — зевак, которые интересовались публикой
в окнах домов, а Клим Иванович Самгин, глядя из-за косяка окна, подумал, что толстому господину Пуанкаре следовало бы приехать на год раньше — на юбилей Романовых.
— Однако вы тоже дурак, милейший, — сказал Реймер, беря приятеля под руку и увлекая его к
автомобилю. — Что веселого
в этой шутке?