Неточные совпадения
Коротков в последний раз окинул безумными глазами
белый кунтуш и через минуту оказался в коридоре. Подумав немного, он полетел налево, ища
лестницы вниз. Минут пять он бежал, следуя прихотливым изгибам коридора, и через пять минут оказался у того места, откуда выбежал. Дверь № 40.
Бросаясь в стены и царапаясь, как засыпанный в шахте, он наконец навалился на
белое пятно, и оно выпустило его на какую-то
лестницу.
С площадки толстяк скакнул в кабину, забросился сетками и ухнул вниз, а по огромной, изгрызенной
лестнице побежали в таком порядке: первым — черный цилиндр толстяка, за ним —
белый исходящий петух, за петухом — канделябр, пролетевший в вершке над острой
белой головкой, затем Коротков, шестнадцатилетний с револьвером в руке и еще какие-то люди, топочущие подкованными сапогами.
Лестница застонала бронзовым звоном, и тревожно захлопали двери на площадках.
Она скользит, извиваясь гибким, как у змей, телом, между перекладинами длинной
белой лестницы, которую внизу кто-то держит на голове.
Те стали подыматься по
белой лестнице, устланной малиновым ковром, притянутым золотыми прутьями. Голый оказался впереди всех, рядом с Ионой, и шел, гордо попирая босыми ступнями пушистые ступени.
Неточные совпадения
„А слышал, говорю, что вот то и то, в тот самый вечер и в том часу, по той
лестнице, произошло?“ — „Нет, говорит, не слыхал“, — а сам слушает, глаза вытараща, и
побелел он вдруг, ровно мел.
Подсели на
лестницу и остальные двое, один — седобородый, толстый, одетый солидно, с широким, желтым и незначительным лицом, с длинным,
белым носом; другой — маленький, костлявый, в полушубке, с босыми чугунными ногами, в картузе, надвинутом на глаза так низко, что виден был только красный, тупой нос, редкие усы, толстая дряблая губа и ржавая бороденка. Все четверо они осматривали Самгина так пристально, что ему стало неловко, захотелось уйти. Но усатый, сдув пепел с папиросы, строго спросил:
И, пошевелив красными ушами, ткнул пальцем куда-то в угол, а по каменной
лестнице, окрашенной в рыжую краску, застланной серой с красной каемкой дорожкой, воздушно спорхнула маленькая горничная в
белом переднике.
Лестница напомнила Климу гимназию, а горничная — фарфоровую пастушку.
Он схватил Самгина за руку, быстро свел его с
лестницы, почти бегом протащил за собою десятка три шагов и, посадив на ворох валежника в саду, встал против, махая в лицо его черной полою поддевки, открывая мокрую рубаху, голые свои ноги. Он стал тоньше, длиннее,
белое лицо его вытянулось, обнажив пьяные, мутные глаза, — казалось, что и борода у него стала длиннее. Мокрое лицо лоснилось и кривилось, улыбаясь, обнажая зубы, — он что-то говорил, а Самгин, как бы защищаясь от него, убеждал себя:
У подъезда, на нижней ступеньке, встретил нас совсем черный слуга; потом слуга малаец, не совсем черный, но и не
белый, с красным платком на голове; в сенях — служанка, англичанка, побелее; далее, на
лестнице, — девушка лет 20, красавица, положительно
белая, и, наконец, — старуха, хозяйка, nec plus ultra
белая, то есть седая.