Малый у дверей бросился кликать кучера. Подъехал двуместный отлогий фаэтон с
открытым верхом. Лошадей Анна Серафимовна любила и кое-когда захаживала в конюшню. Из экономии она для себя держала только тройку: пару дышловых, вороную с серой и одну для одиночки — она часто езжала в дрожках — темно-каракового рысака хреновского завода. Это была ее любимая лошадь. За городом в Парке или в Сокольниках она обыкновенно говорила своему Ефиму...
Нежный запах ананаса, положенного в
открытый верх коляски, достигал до ее обоняния. И опять всплыли глаза Палтусова. Глазам-то она не верит. Очень уж они мягки и умны. Такой человек на каждом хочет играть, как на скрипке…
Неточные совпадения
Им сопутствуют иногда жены — и все переносят: ездят
верхом, спят если не в поварнях, так под
открытым небом, и живут по многим месяцам в пустынных, глухих уголках, и не рассказывают об этом, не тщеславятся.
Кафры избегали встречи с белыми в
открытом поле и, одержав
верх в какой-нибудь стычке, быстро скрывались в хорошо известной им стране, среди неприступных ущелий и скал, или, пропустив войска далее вперед, они распространяли ужасы опустошения позади в пределах колонии.
— Nadine a еtе sublime d’abnеgation! [Надин была —
верх самоотречения! (фр.)] — говорила потом одна из присутствовавших на проводах дам. — Представьте себе, она всю дорогу ехала с
открытой шеей и даже не хотела запахнуть салопа.
К краю обрыва подходят двое: Николай Глуховцев и Ольга Николаевна, девушка лет восемнадцати. Глуховцев в красной русской рубахе, поверх которой накинута серая студенческая тужурка, и в летней фуражке с белым
верхом; девушка в легкой летней блузе с
открытой шеей; верхнюю драповую кофту держит на руке ее спутник.
Ночь была темна, а в нашей повозке, конечно, еще темнее. Колеса стучали по крепко замерзшим колеям, над головой чуть маячит переплет обтянутого кожей
верха: он казался темным полукругом, и трудно было даже разобрать, действительно ли это переплет над самой головой или темная туча, несущаяся за нами в вышине. Фартук был задернут, и в небольшое пространство, оставшееся
открытым, то и дело залетали к нам из темноты острые снежинки, коловшие лицо, точно иглами.