Неточные совпадения
Играть при актере, при авторе! Сначала у Таси дух захватило. Грушева, крикнув
в дверь, ушла
в столовую… Тася имела время приободриться. Пьесу она взяла с собой «на всякий случай». Книга лежала
в кармане ее шубки. Тася сбегала
в переднюю, и когда она была на пороге гостиной, из столовой вышли гости Грушевой за хозяйкой. За ними следом показалась высокая девочка, лет четырнадцати,
в длинных косах и
в сереньком, еще полукоротком платье.
Неточные совпадения
Нехлюдов слез с пролетки и вслед за ломовым, опять мимо пожарного часового, вошел на двор участка. На дворе теперь пожарные уже кончили мыть дроги, и на их месте стоял высокий костлявый брандмайор с синим околышем и, заложив руки
в карманы, строго смотрел на буланого с наеденной шеей жеребца, которого пожарный водил перед ним. Жеребец припадал на
переднюю ногу, и брандмайор сердито говорил что-то стоявшему тут же ветеринару.
В переднюю вышел, весь красный, с каплями на носу и на висках и с перевернутым, смущенным лицом, маленький капитан Световидов. Правая рука была у него
в кармане и судорожно хрустела новенькими бумажками. Увидев Ромашова, он засеменил ногами, шутовски-неестественно захихикал и крепко вцепился своей влажной, горячей, трясущейся рукой
в руку подпоручика. Глаза у него напряженно и конфузливо бегали и
в то же время точно щупали Ромашова: слыхал он или нет?
К сумеркам он отшагал и остальные тридцать пять верст и, увидев кресты городских церквей, сел на отвале придорожной канавы и впервые с выхода своего задумал попитаться: он достал перенедельничавшие у него
в кармане лепешки и, сложив их одна с другою исподними корками, начал уплетать с сугубым аппетитом, но все-таки не доел их и, сунув опять
в тот же
карман, пошел
в город. Ночевал он у знакомых семинаристов, а на другой день рано утром пришел к Туганову, велел о себе доложить и сел на коник
в передней.
Потом тщательно свернул толстую синюю обертку, под сюртуком вынес ее
в переднюю и там положил
в карман в пальто, чтобы на улице выбросить и таким способом уничтожить следы.
Давно Марья Степановна не принимала ее так ласково; она проводила ее даже до самой
передней, где небритый Максютка, пресмешной старик лет шестидесяти, грязный и пропахнувший простым вином, одетый
в фризовую шинель с черным воротником, держал одной рукой заячий салоп Анны Якимовны, а другой укладывал
в карман тавлинку.