Неточные совпадения
Не прощал он ему тогда и его петербургских великосветских связей,
того, что
тот водился с разными высокопоставленными господами из высшего"монда". Могу довольно точно привести
текст рассказа Писемского за обедом у него, чрезвычайно характерный для них обоих. Обедал я у Писемского запросто. Сидели только, кроме хозяина, жена его и два мальчика-гимназиста.
Он писал сперва черновой
текст, жена сейчас же переписывала, и я был свидетелем
того, как Екатерина Павловна приходила в кабинет с листком в руке и просила прочесть какое-нибудь слово.
И тогда же до обеда я попал в мой студенческий кружок, в квартиру, где жил Михаэлис с товарищем. Там же нашел я и М.Л. Михайлова за чаем. Они только что читали вслух
текст манифеста и потом все начали его разбирать по косточкам. Никого он не удовлетворял. Все находили его фразеологию напыщенной и уродливой — весь его семинарский"штиль"митрополита Филарета. Ждали совсем не
того, не только по форме, но и по существу.
По-английски я стал учиться еще в Дерпте, студентом, но с детства меня этому языку не учили. Потом я брал уроки в Петербурге у известного учителя, которому выправлял русский
текст его грамматики. И в Париже в первые зимы я продолжал упражняться, главным образом, в разговорном языке. Но когда я впервые попал на улицы Лондона, я распознал
ту давно известную истину, что читать, писать и даже говорить по-английски — совсем не
то, что вполне понимать всякого англичанина.
Это было как раз
то время, когда Тургенев, уйдя от усиленной работы русского бытописателя, отдавался забавам дилетантского сотрудничества с г-жой Виардо, сочинял для ее маленьких опер французский
текст и сам выступал на сцене. Но это происходило не в
те дни конца летнего сезона, когда я попал впервые в Баден.
Я им переделал эту докладную записку и написал
текст по-немецки с русским переводом. И когда мы в другой раз разговорились с Алимпием"по душе", он мне много рассказывал про Москву, про писателя П.И.Мельникова, который хотел его"привесть"и представить по начальству, про
то, как он возил Меттерниху бочонок с золотом за
то, чтобы
тот представил их дело в благоприятном свете императору,
тому, что отказался от престола в революцию 1848 года.
И я был приятно изумлен, найдя в его-депеше к г. Русанову искреннее сожаление о
том, что нездоровье помешало ему быть у него и познакомиться с автором
тех романов… и тут стояло такое лестное определение этих романов, что я и теперь, по прошествии более двадцати лет, затрудняюсь привести его, хотя и не забыл английского
текста.
Князь П. В. Долгорукий первый догадался взять лист бумаги и записать оба тоста. Он записал верно, другие пополнили. Мы показали Маццини и другим и составили
тот текст (с легкими и несущественными переменами), который, как электрическая искра, облетел Европу, вызывая крик восторга и рев негодования…
Неточные совпадения
Жизнь эта открывалась религией, но религией, не имеющею ничего общего с
тою, которую с детства знала Кити и которая выражалась в обедне и всенощной во Вдовьем Доме, где можно было встретить знакомых, и в изучении с батюшкой наизусть славянских
текстов; это была религия возвышенная, таинственная, связанная с рядом прекрасных мыслей и чувств, в которую не только можно было верить, потому что так велено, но которую можно было любить.
«Женатый заботится о мирском, как угодить жене, неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу», говорит апостол Павел, и Алексей Александрович, во всех делах руководившийся теперь Писанием, часто вспоминал этот
текст. Ему казалось, что, с
тех пор как он остался без жены, он этими самыми проектами более служил Господу, чем прежде.
Коли хочешь, так бери сейчас
текст, перьев бери, бумаги — все это казенное — и бери три рубля: так как я за весь перевод вперед взял, за первый и за второй лист,
то, стало быть, три рубля прямо на твой пай и придутся.
Впрочем, кажется, не отец лжи, это я все в
текстах сбиваюсь, ну хоть сын лжи, и
того будет довольно.
Но зазвонил колокольчик. Присяжные совещались ровно час, ни больше, ни меньше. Глубокое молчание воцарилось, только что уселась снова публика. Помню, как присяжные вступили в залу. Наконец-то! Не привожу вопросов по пунктам, да я их и забыл. Я помню лишь ответ на первый и главный вопрос председателя,
то есть «убил ли с целью грабежа преднамеренно?» (
текста не помню). Все замерло. Старшина присяжных, именно
тот чиновник, который был всех моложе, громко и ясно, при мертвенной тишине залы, провозгласил: