Неточные совпадения
Его, кажется, всего больше привлекала"буршикозная"жизнь корпораций, желание играть
роль, иметь похождения, чего он впоследствии и достиг, и даже в такой степени, что
после побоищ с немцами был исключен и кончил курс в Москве, где стал серьезно работать и даже готовился, кажется, к ученой дороге.
Дела мои стояли так. Литературно-театральный комитет (где большую
роль играл и Краевский) одобрил
после"Фразеров", принятых условно, и"Однодворца"и"Ребенка"без всякого требования переделок.
А к 1861 году Фанни Александровна сделалась уже"первым сюжетом", особенно
после создания
роли Катерины в"Грозе"Островского.
И я в следующий сезон не избег того же поветрия, участвовал в нескольких спектаклях с персоналом, в котором были такие силы, как старуха Кони и красавица Спорова (впоследствии вторая жена Самойлова). Ею увлекались оба моих старших собрата: Островский и Алексей Потехин. Потехин много играл и в своих пьесах, и Гоголя, и Островского, и сам Островский пожелал исполнить
роль Подхалюзина уже
после того, как она была создана такими силами, как Садовский и П.Васильев.
"Однодворец"
после переделки, вырванной у меня цензурой Третьего отделения, нашел себе сейчас же такое помещение, о каком я и не мечтал! Самая крупная молодая сила Александрийского театра — Павел Васильев — обратился ко мне. Ему понравилась и вся комедия, и
роль гарнизонного офицера, которую он должен был создать в ней. Старика отца, то есть самого"Однодворца", он предложил Самойлову,
роль старухи, жены его, — Линской, с которой я (как и с Самойловым) лично еще не был до того знаком.
Тогда автор"Карамазовых"хоть и стоял высоко как писатель, особенно
после"Записок из мертвого дома", но отнюдь не играл
роли какого-то праведника и вероучителя, как в последние годы своей жизни.
Я стал даже мечтать о комедии, которая бы через сорок с лишком лет была создана на такую же почти идею. Помню, что в Париже (вскоре
после моего приезда) я набросал даже несколько монологов… в стихах, чего никогда не позволял себе. И я стал изучать заново две
роли — Чацкого (хотя еще в 1863 году играл ее) и Хлестакова. Этого мало — я составлял коллекцию костюмов для Чацкого по картинкам мод 20-х годов и очень сожалею, что она у меня затерялась.
Он писал (переделывая их всего чаще с французского) сенсационные мелодрамы и обстановочные пьесы, играл с своей женой в них главные
роли, составлял себе труппу на одну только вещь, и вместе с декорациями и всей обстановкой отправлялся (
после постановки ее в Лондоне) по крупным городам Великобритании, а потом и в Америку.
Венский фашинг того времени еще полон был чувственной жизненности и всяких позывов к развеселому житью, которые совсем не притихли всего каких-нибудь два года
после разгрома Австрии на полях Садовой. Об этом что-то никто не тужил. Империя сделалась дуалистической,и когда-то крамольные венгерцы теперь как бы спасали империю той
ролью, какую они стали играть.
Берлинский сезон был для меня не без интереса. Я ходил в Палату и слышал Бисмарка, который тогда совсем еще не играл
роли национального героя, даже и
после войны 1866 года, доставившей Пруссии первенствующее место в Германском союзе.
Нашел я ее в небольшой, изящно обставленной квартире, где-то далеко, отрекомендовался ей как друг театра и большой ее почитатель, отсоветовал ей брать для первого появления перед петербургской публикой
роль Адриенны Лекуврер, которую она, может, играла (я этого не помню), но, во всяком случае, не в ней так выдвинулась в «Gymnase» в каких-нибудь два-три сезона, и
после такой актрисы, как уже тогда покойная Дескле, которую в Брюсселе открыл все тот же Дюма.
Она их и сыграла, но
после Адриенны, в которой не понравилась, а захватила публику Михайловского театра со второй
роли, в"Фанни Лир", что я ей и предсказывал.
На конгрессах «Мира и свободы» знакомился я и с другими молодыми эмигрантами, сверстниками Жуковского. Одного из них я помнил еще во время студенческих беспорядков в Петербургском университете, тотчас
после моего кандидатского экзамена, осенью 1861 года. Это был Н.Утин, игравший и тогда
роль вожака, бойкий, речистый, весьма франтоватый студент. С братом его, Евгением, я позднее водил многолетнее знакомство.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо решил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтоб отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились
ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
Неточные совпадения
Роль, которую он избрал,
роль богатого землевладельца, из каких должно состоять ядро русской аристократии, не только пришлась ему вполне по вкусу, но теперь,
после того как он прожил так полгода, доставляла ему всё возрастающее удовольствие.
Жизнь брата не интересовала Клима, но
после этой сцены он стал более внимательно наблюдать за Дмитрием. Он скоро убедился, что брат, подчиняясь влиянию Кутузова, играет при нем почти унизительную
роль служащего его интересам и целям. Однажды Клим сказал это Дмитрию братолюбиво и серьезно, как умел. Но брат, изумленно выкатив овечьи глаза, засмеялся:
Самгин молчал. Да, политического руководства не было, вождей — нет. Теперь,
после жалобных слов Брагина, он понял, что чувство удовлетворения, испытанное им
после демонстрации, именно тем и вызвано: вождей — нет, партии социалистов никакой
роли не играют в движении рабочих. Интеллигенты, участники демонстрации, — благодушные люди, которым литература привила с детства «любовь к народу». Вот кто они, не больше.
«Ах, скорей бы кончить да сидеть с ней рядом, не таскаться такую даль сюда! — думал он. — А то
после такого лета да еще видеться урывками, украдкой, играть
роль влюбленного мальчика… Правду сказать, я бы сегодня не поехал в театр, если б уж был женат: шестой раз слышу эту оперу…»
Мне было около пятнадцати лет, когда мой отец пригласил священника давать мне уроки богословия, насколько это было нужно для вступления в университет. Катехизис попался мне в руки
после Вольтера. Нигде религия не играет такой скромной
роли в деле воспитания, как в России, и это, разумеется, величайшее счастие. Священнику за уроки закона божия платят всегда полцены, и даже это так, что тот же священник, если дает тоже уроки латинского языка, то он за них берет дороже, чем за катехизис.