Неточные совпадения
Мой товарищ по гимназии, впоследствии заслуженный
профессор Петербургского университета В.А.Лебедев, поступил к нам в четвертый класс и прямо стал
слушать законоведение. Но он был дома превосходно приготовлен отцом, доктором, по латинскому языку и мог даже говорить на нем. Он всегда делал нам переводы с русского в классы словесности или математики, иногда нескольким плохим латинистам зараз. И кончил он с золотой медалью.
Довольно часто на обедах и вечерах бывал у них
профессор М.П.Розберг,
слушал мои вещи и охотно рассказывал о литературно-университетской Москве 30-х и 40-х годов.
Отправились мы в университет первого сентября. Мой коллега Калинин
слушал всех
профессоров, у кого ему предстояло экзаменоваться; а я почти что никого, и большинство их даже не знал в лицо, и как раз тех, кто должен был экзаменовать нас из главных предметов.
Другой чешский патриот, званием фармацевт, был страстный поклонник России и стремился в Петербург
слушать лекции Драгомирова, тогда
профессора Военной академии, с целью усовершенствовать себя в теории"уличной войны".
Неточные совпадения
Левин не
слушал больше и ждал, когда уедет
профессор.
Левин хотел сказать брату о своем намерении жениться и спросить его совета, он даже твердо решился на это; но когда он увидел брата,
послушал его разговора с
профессором, когда услыхал потом этот невольно покровительственный тон, с которым брат расспрашивал его о хозяйственных делах (материнское имение их было неделеное, и Левин заведывал обеими частями), Левин почувствовал, что не может почему-то начать говорить с братом о своем решении жениться.
Слушая разговор брата с
профессором, он замечал, что они связывали научные вопросы с задушевными, несколько раз почти подходили к этим вопросам, но каждый раз, как только они подходили близко к самому главному, как ему казалось, они тотчас же поспешно отдалялись и опять углублялись в область тонких подразделений, оговорок, цитат, намеков, ссылок на авторитеты, и он с трудом понимал, о чем речь.
Он
слушал и химию, и философию прав, и профессорские углубления во все тонкости политических наук, и всеобщую историю человечества в таком огромном виде, что
профессор в три года успел только прочесть введение да развитие общин каких-то немецких городов; но все это оставалось в голове его какими-то безобразными клочками.
Андрей Иванович подумал, что это должен быть какой-нибудь любознательный ученый-профессор, который ездит по России затем, чтобы собирать какие-нибудь растения или даже предметы ископаемые. Он изъявил ему всякую готовность споспешествовать; предложил своих мастеров, колесников и кузнецов для поправки брички; просил расположиться у него как в собственном доме; усадил обходительного гостя в большие вольтеровские <кресла> и приготовился
слушать его рассказ, без сомнения, об ученых предметах и естественных.