Если б моя личная жизнь
после встречи с С.А.Зборжевской не получила уже другого содержания, введя меня в воздух интимных чувств, которого я много лет был совершенно лишен, я бы имел больше времени для работы романиста и мои"Дельцы"не затянулись бы так, что я и через год, когда с января 1872 года роман стал появляться в"Отечественных записках", не довел его еще далеко до конца и, больной, уехал в ноябре месяце за границу.
Неточные совпадения
В Анкудиновке опять праздновали день наших именин с дедом, 12 июня, большим съездом гостей из города;
после обеда танцы,
встреча с девушкой, с которой я флектировал зимой.
Кажется, больше я его уже не
встречал, и только
после приговора мне дали взглянуть на карточку, где он снят в шинели и фуражке арестанта в ту минуту, когда его заковывали в кандалы.
С ним лично никаких
встреч у меня не было. Я бы затруднился сказать, в каких литературных домах можно было его
встретить. Скорее разве у Краевского,
после печатания"Обломова"; но это относилось еще к концу 50-х годов.
Одной из последних наших
встреч была в день его юбилея. Я приехал к нему уже
после депутаций и застал его за столом, где стояли обильные закуски, и, разумеется, в весьма возбужденном настроении от винных паров.
После Берлина, где я сейчас же
встретил каких-то кутильных петербуржцев, мы с Петунниковым поехали вместе в Париж, а Вырубов должен был завернуть в Ганновер, где его товарищ по лицею служил секретарем миссии.
С Рикуром я долго водил знакомство и, сколько помню, посетил его и
после войны и Коммуны. В моем романе"Солидные добродетели"(где впервые в нашей беллетристике является картина Парижа в конце 60-х годов) у меня есть фигура профессора декламации в таком типе, каким был Рикур. Точно такого преподавателя я потом не
встречал нигде: ни во Франции, ни в других странах, ни у нас.
Этот радетель славяно-русского дела был типичный образец заграничного батюшки, который сумел очень ловко поставить свой дом центром русского воздействия под шумок на братьев славян, нуждавшихся во всякого рода — правда, очень некрупных — подачках. У него каждую неделю были и утренние приемы,
после обедни, и вечерние. Там можно было всегда
встретить и заезжих университетских молодых людей, и славянскую молодежь.
Не могу утверждать — до или
после меня проживал в Испании покойный граф Салиас. Он много писал о ней в «Голосе», но тогда, летом 1869 года, его не было; ни в Мадриде, ни в других городах, куда я попадал, я его не
встречал. Думаю, однако, что если б ряд его очерков Испании стал появляться раньше моей поездки, я бы заинтересовался ими. А «Голос» я получал как его корреспондент.
Про эту
встречу и дальнейшее знакомство с Гончаровым я имел уже случай говорить в печати — в последний раз и в публичной беседе на вечере, посвященном его памяти в Петербурге, и не хотел бы здесь повторяться. Вспомню только то, что тогда было для меня в этой
встрече особенно освежающего и ценного, особенно
после потери, какую я пережил в лице Герцена. Тут судьба, точно нарочно, посылала мне за границей такое знакомство.
И вот жизнь привела меня к
встрече с Огаревым именно в Женеве, проездом (как корреспондент) с театра войны в юго-восточную Францию, где французские войска еще держались. И я завернул в Женеву, главным образом вот почему: туда
после смерти Герцена перебралась его подруга Огарева со своей дочерью Лизой, а Лиза в Париже сделалась моей юной приятельницей; я занимался с нею русским языком, и мы вели обширные разговоры и
после уроков, и по вечерам, и за обедом в ресторанах, куда Герцен всегда брал ее с собой.
Самгин еще раз подумал, что, конечно, лучше бы жить без чудаков, без шероховатых и пестрых людей,
после встречи с которыми в памяти остаются какие-то цветные пятна, нелепые улыбочки, анекдотические словечки.
— Я вам все это говорю, — продолжала Марья Николаевна спокойным тоном, который, однако, не совсем соответствовал выражению ее лица, — потому что вы мне очень нравитесь; да, не удивляйтесь, я не шучу; потому, что
после встречи с вами мне было бы неприятно думать, что вы сохраните обо мне воспоминание нехорошее… или даже не нехорошее, это мне все равно, а неверное.
Я много изменилась, возмужала
после встречи с Вольдемаром; его огненная, деятельная натура, беспрестанно занятая, трогает все внутренние струны, касается всех сторон бытия.
Неточные совпадения
Встречал ты мужика //
После работы вечером?
Она благодарна была отцу за то, что он ничего не сказал ей о
встрече с Вронским; но она видела по особенной нежности его
после визита, во время обычной прогулки, что он был доволен ею. Она сама была довольна собою. Она никак не ожидала, чтоб у нее нашлась эта сила задержать где-то в глубине души все воспоминания прежнего чувства к Вронскому и не только казаться, но и быть к нему вполне равнодушною и спокойною.
Он не видал Кити
после памятного ему вечера, на котором он
встретил Вронского, если не считать ту минуту, когда он увидал ее на большой дороге.
— Наконец! — радостно
встретила она его. — А Анна? Как я рада! Где вы остановились? Я воображаю, как
после вашего прелестного путешествия вам ужасен наш Петербург; я воображаю ваш медовый месяц в Риме. Что развод? Всё это сделали?
Если и случалось иногда, что
после разговора с ним оказывалось, что ничего особенно радостного не случилось, — на другой день, на третий, опять точно так же все радовались при
встрече с ним.