Неточные совпадения
В литературные кружки мне не было случая попасть. Ни дядя, ни отец в них не бывали. Разговоров о славянофилах, о Грановском, об университете, о
писателях я не помню в тех домах, куда меня возили. Гоголь уже
умер. Другого «светила» не было. Всего больше говорили о «Додо», то есть о графине Евдокии Ростопчиной.
Больного я не видел. К нему уже не пускали. Он часто лишался сознания, но и в день смерти, приходя в себя, все спрашивал: есть ли депеша"от Коли", то есть от Н.П.Огарева. Эта дружба все пережила и
умерла только с его последним вздохом. Позднее, уже в России, я взял этот мотив для рассказа"Последняя депеша". Такой дружбы не знали
писатели моего поколения.
В этом он был более"эмигрант", чем многие наши
писатели, начиная с Тургенева; а ведь тот, хоть и не кончил дни свои в политическом изгнании, но
умер также на чужбине и, в общем, жил за границей еще дольше Герцена, да еще притом в тесном общении с семьей, где не было уже ничего русского.
Он сравнительно скоро добился такой известности и такого значительного заработка как
писатель на английском языке, что ему не было никакой выгоды перебираться куда-нибудь на материк — в Италию или Швейцарию, где тем временем самый первый номер русской эмиграции успел отправиться к праотцам: Михаил Бакунин
умер там в конце русского июня 1876 года.
Неточные совпадения
Ну что, думаю, я всю жизнь верила —
умру, и вдруг ничего нет, и только «вырастет лопух на могиле», как прочитала я у одного
писателя.
Вдруг тебе придется, например, выражать душу г. Кони [Кони Федор Алексеевич (1809—1879) — писатель-водевилист, историк театра, издатель журнала «Пантеон».] или ум г. Каратыгина [Каратыгин Петр Андреевич (1805—1879) — известный водевилист и актер, брат знаменитого трагика.]; я бы
умерла, кажется, с горя, если бы увидела когда-нибудь тебя на сцене в таких пьесах.
Зато нынче порядочный
писатель и живет порядочно, не мерзнет и не
умирает с голода на чердаке, хоть за ним и не бегают по улицам и не указывают на него пальцами, как на шута; поняли, что поэт не небожитель, а человек: так же глядит, ходит, думает и делает глупости, как другие: чего ж тут смотреть?..
Белинский взял у меня как-то потом рукопись, и со своей способностью увлекаться он, совсем напротив, переценил повесть в сто раз больше ее достоинства и писал ко мне: «Если бы я не ценил в тебе человека, так же много или еще и больше, нежели
писателя, я, как Потемкин Фонвизину после представления „Бригадира“, сказал бы тебе: „
Умри, Герцен!“ Но Потемкин ошибся, Фонвизин не
умер и потому написал „Недоросля“.
Юлия Филипповна. Да, это потом; я решаю остаться на пути порока, и пусть мой дачный роман
умрет естественною смертью. О чем вы так кричали с Власом и
писателем?