Неточные совпадения
В семействе Дондуковых я нашел за этот последний дерптский период много ласки
и поощрения всему, что во мне назревало, как в будущем писателе. Два лета я отчасти или целиком провел в их живописной усадьбе в Опочском уезде Псковской губернии. Там писалась
и вторая моя по счету пьеса"
Ребенок"; первая — "Фразеры" — в Дерпте; а"Однодворец" — у
отца в усадьбе, в селе Павловском Лебедянского уезда Тамбовской губернии.
Я редко видел впоследствии в писательском кругу такую нежную любовь
отца к
детям, уже довольно большим мальчикам,
и такое любование ими, не лишенное, однако, разных юмористических замечаний
и забавных прозвищ, которые он им давал.
В студенческих кружках, с какими я начал водиться, еще наезжая из Дерпта, были пылкие сторонники идей, которым до появления"
Отцов и детей"еще никто не давал прозвища"нигилистических".
С Каратыгиным я познакомился уже в следующую зиму, когда ставил"
Ребенка", а Григорьева стал встречать в книжном магазине Печаткина. Тогда он уже оселся на благородных
отцах, играл всегда Фамусова — довольно казенно, изображал всяких генералов, штатских чиновников, отставных военных. Он отличался"запойным"незнанием ролей, а если ему приходилось начинать пьесу по поднятии занавеса, он сначала вынимал табакерку, нюхал
и устремлял взгляд на суфлерскую будку, дожидаясь, чтобы ему"подали реплику".
Шуйский хоть
и участвовал в пьесе в маловыигрышной
и весьма несимпатичной роли
отца Верочки, но, видя, какое событие вышло с дебютом Позняковой — взял"
Ребенка"
и в свой бенефис не дальше как через неделю.
"Библиотека"почти не участвовала в этом ругательном хоре. Критиком ее был Еф. Зарин, который, правда, вступал в полемику с самим Чернышевским. Но все-таки отличились"передовые"журналы.
И то, что в"Свистке"Добролюбова было остроумно, молодо, игриво, то теперь стало тяжело, грубо
и бранно. Автора"Темного царства"заменил в"Современнике"тот критик, который в начале 1862 года отличился своей знаменитой рецензией на"
Отцов и детей".
Все возрастающая распря между"
отцами"
и"
детьми"ждала момента, когда художник такого таланта, как Тургенев, скажет свое слово на эту первенствующую тему.
Создателя"
Отцов и детей"я в ту зиму не видал, да, кажется, он
и не был в Петербурге при появлении романа в январе 1862 года.
Пожары дали материал, предлог —
и этого было достаточно.
И молодежь — та, которая не додумалась до писаревской оценки Базарова,
и та часть"
отцов", которая ждала от Тургенева чего-нибудь менее сильного по адресу"нигилизма", не могла оценить того, что представляют собою"
Отцы и дети".
В настоящий момент мне трудно ответить
и самому себе на вопрос: отнесся ли я тогда к"
Отцам и детям"вполне объективно, распознал ли сразу огромное место, какое эта вещь заняла в истории русского романа в XIX веке?
Мне
и тогда такая, хотя бы
и несколько"деланная", простота скорее понравилась. Но я знал, как
и все тогда знали, что Тургенев был огорчен той коллизией с молодой публикой
и критикой, какая произошла после"
Отцов и детей".
Ведь только что минул год с тех пор, как появились"
Отцы и дети".
В истории творчества Тургенева Баден представляет собою полосу — после"
Отцов и детей" — писательских счетов с публикой
и критикой.
Уехал я из Бадена после встречи с автором"
Отцов и детей"не так, как бы мне тогда хотелось.
В своих пьесах
и статьях тогдашний Дюма, несомненно, производил впечатление умного
и думающего человека, но думающего довольно однобоко, хотя, по тому времени, довольно радикально, на тему разных моральных предрассудков. Ему, как незаконному сыну своего
отца (впоследствии только узаконенному), тема побочных
детей всегда была близка к сердцу.
И он искренно возмущался тем, что французский закон запрещает устанавливать отцовство"чем
и поблажает беспутству мужчин-соблазнителей.
В А.
И. чуялось что-то гораздо ближе к нам, что-то более демократическое
и знакомое нам, несмотря на то, что он был на целых 6 лет старше Тургенева
и мог быть, например, свободно моим
отцом, так как родился в 1812, а я в 1836. Но что особенно, с первой же встречи, было в нем знакомое
и родное нам — это то, что в нем так сохранилось
дитя Москвы, во всем: в тембре голоса, в интонациях, самом языке, в живости речи, в движениях, в мимической игре.
Он
и на его роман"
Отцы и дети"все еще смотрел строгонько, если не совсем так, как в 1862 году, но с весьма вескими оговорками.
То, что рассказывалось в писательских кружках о претензии Гончарова против Тургенева за присвоенный якобы у него тип"нигилиста", было мне известно, хотя тогда об этом еще ничего не проникало в печать. Но Иван Александрович при личном знакомстве тогда, то есть лет восемь после появления"
Отцов и детей", не имел в себе ничего странного или анормального. Напротив, весьма спокойный, приятный собеседник, сдержанный, но далеко не сухой, весьма разговорчивый, охотно отвечающий на все, с чем вы к нему обращались.
Его служебная карьера не могла, конечно, делать его в глазах тогдашней радикальной молодежи"властителем ее дум" — еще менее, чем Тургенева после"
Отцов и детей". Он ведь побывал
и в цензорах,
и долго служил еще в каком-то департаменте,
и тогда еще состоял на действительной службе. Но все-таки в нем чувствовался прежде всего писатель, человек с приподнятым умственным интересом.
Он был
отец троих
детей, жил очень скромно, но гостеприимно,
и к нему льнули все начинающие.
Неточные совпадения
Дети, несчастные их
дети, при жизни
отца и матери уже осиротели.
Г-жа Простакова. Родной, батюшка. Вить
и я по
отце Скотининых. Покойник батюшка женился на покойнице матушке. Она была по прозванию Приплодиных. Нас,
детей, было с них восемнадцать человек; да, кроме меня с братцем, все, по власти Господней, примерли. Иных из бани мертвых вытащили. Трое, похлебав молочка из медного котлика, скончались. Двое о Святой неделе с колокольни свалились; а достальные сами не стояли, батюшка.
Г-жа Простакова. Старинные люди, мой
отец! Не нынешний был век. Нас ничему не учили. Бывало, добры люди приступят к батюшке, ублажают, ублажают, чтоб хоть братца отдать в школу. К статью ли, покойник-свет
и руками
и ногами, Царство ему Небесное! Бывало, изволит закричать: прокляну
ребенка, который что-нибудь переймет у басурманов,
и не будь тот Скотинин, кто чему-нибудь учиться захочет.
— Я помню про
детей и поэтому всё в мире сделала бы, чтобы спасти их; но я сама не знаю, чем я спасу их: тем ли, что увезу от
отца, или тем, что оставлю с развратным
отцом, — да, с развратным
отцом… Ну, скажите, после того… что было, разве возможно нам жить вместе? Разве это возможно? Скажите же, разве это возможно? — повторяла она, возвышая голос. — После того как мой муж,
отец моих
детей, входит в любовную связь с гувернанткой своих
детей…
«Всё смешалось,—подумал Степан Аркадьич, — вон
дети одни бегают».
И, подойдя к двери, он кликнул их. Они бросили шкатулку, представлявшую поезд,
и вошли к
отцу.