Неточные совпадения
Но я наверно бы урвался в Москву, если б
не слетал туда на одну из последних репетиций — всего на двадцать четыре часа,
провожая даму, у которой был
роман с одним моим товарищем.
С Рикуром я долго
водил знакомство и, сколько помню, посетил его и после войны и Коммуны. В моем
романе"Солидные добродетели"(где впервые в нашей беллетристике является картина Парижа в конце 60-х годов) у меня есть фигура профессора декламации в таком типе, каким был Рикур. Точно такого преподавателя я потом
не встречал нигде: ни во Франции, ни в других странах, ни у нас.
Первые две недели
не было еще политической тревоги. Я сошелся с петербургским французом, учителем одной частной гимназии на Васильевском острову, и
проводил с ним часы прогулок в приятных разговорах; в жаркие часы писал
роман.
Неточные совпадения
Вожеватов. Да в чем моя близость! Лишний стаканчик шампанского потихоньку от матери иногда налью, песенку выучу,
романы вожу, которые девушкам читать
не дают.
Райский по утрам опять начал вносить заметки в программу своего
романа, потом шел навещать Козлова, заходил на минуту к губернатору и еще к двум, трем лицам в городе, с которыми успел покороче познакомиться. А вечер
проводил в саду, стараясь
не терять из вида Веры, по ее просьбе, и прислушиваясь к каждому звуку в роще.
— Шикарный немец, — говорил поживший в городе и читавший
романы извозчик. Он сидел, повернувшись вполуоборот к седоку, то снизу, то сверху перехватывая длинное кнутовище, и, очевидно, щеголял своим образованием, — тройку
завел соловых, выедет с своей хозяйкой — так куда годишься! — продолжал он. — Зимой, на Рождестве, елка была в большом доме, я гостей
возил тоже; с еклектрической искрой. В губернии такой
не увидишь! Награбил денег — страсть! Чего ему: вся его власть. Сказывают, хорошее имение купил.
А Туркины? Иван Петрович
не постарел, нисколько
не изменился и по-прежнему все острит и рассказывает анекдоты; Вера Иосифовна читает гостям свои
романы по-прежнему охотно, с сердечной простотой. А Котик играет на рояле каждый день, часа по четыре. Она заметно постарела, похварывает и каждую осень уезжает с матерью в Крым.
Провожая их на вокзале, Иван Петрович, когда трогается поезд, утирает слезы и кричит:
— О да, всё… то есть… почему же вы думаете, что я бы
не понял? Там, конечно, много сальностей… Я, конечно, в состоянии понять, что это
роман философский и написан, чтобы
провести идею… — запутался уже совсем Коля. — Я социалист, Карамазов, я неисправимый социалист, — вдруг оборвал он ни с того ни с сего.