Но, повторяю, я забывал о себе как авторе, я не услаждался тем, что вот, после дебюта в Москве с"Однодворцем", где будут играть лучшие силы труппы, предстоит еще несомненный успех, и не потому, что моя драма так хороша, а потому, что такая Верочка, наверно, подымет всю залу, и пьеса благодаря ее игре будет восторженно принята, что и случилось
не дальше как в январе следующего, 1862 года, в бенефис учителя Позняковой — Самарина.
Неточные совпадения
Когда мы к 1 сентября собрались после молебна, перед тем как расходиться по классам, нам, четвероклассникам,объявил инспектор, чтобы мы, поговорив дома с кем нужно, решили, как мы желаем учиться
дальше: хотим ли продолжать учиться латинскому языку (нас ему учили с первого класса) для поступления в университет, или новому предмету, «законоведению», или же ни тому, ни другому. «Законоведы» будут получать чин четырнадцатого класса; университетские — право поступить без экзамена, при высших баллах; а остальные — те останутся без латыни и знания русских законов и ничего
не получат; зато будут гораздо меньше учиться.
Положение города на реке менее красиво; крепость по живописности хуже нашего кремля; историческая татарская старина сводилась едва ли
не к одной Сумбекиной башне. Только татарская часть города за рекой Булаком была своеобразнее. Но тогда и я, и большинство моих товарищей
не приобрели еще вкуса к этнографии. Это
не пошло
дальше двух-трех прогулок по тем улицам, где скучилось татарское население, где были их школы и мечети, лавки, бани.
Лучшие тогдашние студенты все-таки были
не больше, как старательные ученики, редко шедшие
дальше записывания лекций и чтения тех скудных пособий, какие тогда существовали на русском языке.
Наши товарищеские отношения с Балакиревым закрепились именно здесь, в Казани.
Не помню, почему он
не поступил в студенты (на что имел право, так как кончил курс в нижегородском Александровском институте), а зачислился в вольные слушатели по математическому разряду. Он сначала довольно усердно посещал лекции, но
дальше второго курса
не пошел, отдавшись своему музыкальному призванию.
Из нас троих, работавших у Бутлерова, меня он, сколько мне думается, считал самым верным идее науки, желанию идти
дальше,
не довольствоваться степенью кандидата камеральных наук, и он неспроста повторял мне, чтобы я
не торопился жениться, если хочу вовремя быть магистром.
Публика оглядывалась, больше улыбалась и расспрашивала участников процессии. Ни одна лавка
не закрывалась, и на всем протяжении Невского до Владимирской и
дальше до Колокольной никто
не разгонял студентов.
Мне как писателю, начавшему с ответственных произведений, каковы были мои пьесы,
не было особенной надобности в роли фельетониста. Это сделалось от живости моего темперамента, от желания иметь прямой повод усиленно наблюдать жизнь тогдашнего Петербурга. Это и беллетристу могло быть полезным. Материального импульса тут
не было… Заработок фельетониста давал очень немного. Да и вся-то моя кампания общественного обозревателя
не пошла
дальше сезона и к лету была прервана возвращением в деревню.
Поэт был уже на таком взводе, что споткнулся на этом самом стихе,
дальше не пошел, а все повторял его и должен был наконец сойти постыдно с эстрады.
В Петербурге я
не оставался равнодушным ко всему тому, что там исполнялось в течение сезона. Но, повторяю, тогдашние любители
не шли
дальше виртуозности игры и пения арий и романсов. Число тех, кто изучал теорию музыки, должно было сводиться к ничтожной кучке. Да я и
не помню имени ни одного известного профессора"генерал-баса", как тогда называли теорию музыки.
Когда денежные тиски сделались все несноснее и"
не давали мне времени писать, я сдал всю хозяйственную часть на руки моего постоянного сотрудника Воскобойникова, о роли которого в журнале буду говорить
дальше. А теперь кратко набросаю дальнейшие перипетии моей материальной незадачи.
Эдельсон был очень серьезный, начитанный и чуткий литературный критик, и явись он в настоящее время, никто бы ему
не поставил в вину его направления. Но он вовсе
не замыкался в область одной эстетики. По университетскому образованию он имел сведения и по естественным наукам, и по вопросам политическим, и некоторые его статьи, написанные, как всегда, по собственной инициативе, касались разных вопросов,
далеких от чисто эстетической сферы.
И
дальше работа романиста — так же интенсивно — захватывала меня. Подходил новый год! Надо было запастись каким-нибудь большим романом. А ничего стоящего
не имелось под руками. Да и денежные дела наши были таковы, что надо было усиленно избегать всякого крупного расхода.
В"Библиотеку"он явился после своей первой поездки за границу и много рассказывал про Париж, порядки Второй империи и тогдашний полицейский режим.
Дальше заметок и небольших статей он у нас
не пошел и, по тогдашнему настроению, в очень либеральном тоне. Мне он тогда казался более стоящим интереса, и по истории русской словесности у него были уже порядочные познания. Он был уже автором этюда о Веневитинове.
И на него ссылка — хотя только в свое имение — сильно повлияла, но
не сделала из него революционного вожака, как его коллегу по артиллерии Лаврова, а напротив, превратила его в агронома,
далекого от всякого бунтарского радикализма.
В кружке парижских позитивистов заходила речь о том, что Г.Спенсер ошибочно смотрит на скептицизм, как философский момент, и держится того вывода, что будто бы скептицизм
не пошел
дальше XVIII века. Вот эту тему я —
не без умысла — и задел, шагая с ним по Гайд-Парку до самого «Атенея», куда он меня тогда же и ввел.
У Пятковского мы тогда начали было собираться, но
дальше двух-трех вечеринок это
не пошло.
Позднее я бывал у него, когда он жил еще семейно с молодой женщиной, от которой имел детей. У него были журфиксы, куда собиралось много молодого народа, и хозяин за ужином поддерживал оживленную беседу. Он еще
не приобрел тогда того слишком серьезного вида, каким отличался в последние годы своей жизни, что
не мешало ему, как известно, любить жизнь и увлекатьея женщинами. К тому, что произошло для меня нежданно-негаданно в наших отношениях, я перейду
дальше.
Но мое постоянное сотрудничество
не пошло
дальше конца Великого поста. Никого я в газете
не стеснял,
не отнимал ни у кого места,
не был особенно дорогим сотрудником. Мои четверговые фельетоны, сколько я мог сам заметить, читались с большим интересом, и мне случалось выслушивать от читателей их очень лестные отзывы. Но нервный Валентин Федорович ни с того ни с сего отказал мне в работе и даже ничего
не предложил мне в замену.
Все было у них придумано и предусмотрено с необыкновенною осмотрительностию; шея, плечи были открыты именно настолько, насколько нужно, и никак
не дальше; каждая обнажила свои владения до тех пор, пока чувствовала по собственному убеждению, что они способны погубить человека; остальное все было припрятано с необыкновенным вкусом: или какой-нибудь легонький галстучек из ленты, или шарф легче пирожного, известного под именем «поцелуя», эфирно обнимал шею, или выпущены были из-за плеч, из-под платья, маленькие зубчатые стенки из тонкого батиста, известные под именем «скромностей».