Неточные совпадения
То, в чем он тогда выступал, уже
не давало ему
повода пускать такие неистовые возгласы и жесты. Он состоял на амплуа немолодых мужей (например, в драме Дьяченко"Жертва за жертву") и мог
быть даже весьма недурен в роли атамана"Свата Фаддеича"в пьесе Чаева.
Но если б
не инцидент с Самойловым, я как начинающий автор
не имел бы.
повода особенно жаловаться. Публика приняла мою комедию благосклонно, поставлена она
была в бенефис даровитого актера, сделавшегося к началу своего второго сезона в Петербурге уже любимцем публики.
Писать фельетонные заметки я согласился охотно. Тона моего предшественника я
не хотел держаться; но
не боялся
быть самостоятельным в своих оценках и симпатиях. А выражать их пришлось сейчас же по
поводу всяких новых течений и веяний, литературных и художественных новостей и выдающихся личностей.
Мне как писателю, начавшему с ответственных произведений, каковы
были мои пьесы,
не было особенной надобности в роли фельетониста. Это сделалось от живости моего темперамента, от желания иметь прямой
повод усиленно наблюдать жизнь тогдашнего Петербурга. Это и беллетристу могло
быть полезным. Материального импульса тут
не было… Заработок фельетониста давал очень немного. Да и вся-то моя кампания общественного обозревателя
не пошла дальше сезона и к лету
была прервана возвращением в деревню.
Но все-таки это
была не только курьезная, но и просветительная новинка. Прививая вкус к шекспировскому театру, она давала
повод к сравнительному изучению ролей. Самойлов как раз выступал в Шейлоке и Лире. УАйры Ольдриджа
было, конечно, вчетверо больше темперамента, чем у русского"премьера", но в общем он
не стоял на высоте талантливости Самойлова.
Пока
не было еще
повода устранять его; но к концу года он уже
не состоял ни в членах редакции, ни в постоянных сотрудниках.
У меня нашлись ходы к тогдашнему директору канцелярии министра двора (кажется, по фамилии Тарновский), и я должен
был сам ездить к нему — хлопотать о пропуске одной из моих статей. По этому
поводу я попал внутрь Зимнего дворца. За все свое пребывание в Петербурге с 1861 года, да и впоследствии, я никогда
не обозревал его зал и
не попадал ни на какие торжества.
В кружок его журналов (сначала"Время", потом"Эпоха") я вхож
не был, и наше личное знакомство состоялось уже позднее, по
поводу прекращения его журнала, когда"Библиотека"удовлетворяла его подписчиков.
Про меня рано сложилась легенда, что я все мои романы
не написал, а продиктовал. Я уже имел
повод оговариваться и поправлять это — в общем неверное — сведение. До 1873 года я многое из беллетристики диктовал, но с того года до настоящей минуты ни одна моя, ни крупная, ни мелкая вещь,
не продиктована, кроме статей. «Жертва вечерняя» вся целиком
была продиктована, и в очень скорый срок — в шесть недель, причем я работал только с 9 до 12 часов утра. А в романе до двадцати печатных листов.
Я уже имел
повод заметить, что тогда и для всех нас — чужестранцев режим Второй империи вызывал освободительное настроение.
Была эмиграция с такими именами, как В.Гюго, Кине, Луи Блан, Ледрю-Роллен. И парламентская оппозиция, хотя и маленькая числом, все-таки поддерживала надежды демократов и республиканцев. Пресса заметно оживлялась. Прежних тисков уже
не было, хотя и продолжала держаться система «предостережений».
О Кавелине он при мне никогда
не упоминал, так что и только по
поводу этой печатной переписки узнал, как они
были близки. Но о Тургеневе любил говорить, и всегда в полунасмешливом тоне. От него я узнал, как Тургенев относился к июньским дням 1848 года, которые так перевернули все в душе Герцена, и сделали его непримиримым врагом западноевропейского"мещанства", и вдохновили его на пламенные главы"С того берега".
Воздух 60-х годов отошел уже в даль истории. После выстрела Каракозова чувствовалась скорее реакция, чем настоящее"поступательное"движение. Власть затягивала
повода, но все-таки тогда еще нельзя
было похерить то, что только что
было даровано: гласный суд и земские учреждения или университетский устав 1863 года. Поэтому и в остальной жизни, если и
не было подъема 60-х годов, то все-таки в интеллигентной сфере произошло неизбежное расширение разных видов культурной работы.
Но мы уже привязались друг к другу, и с тех пор 40 лет делим и радость и горе, и
не имели еще
повода жалеть, что согласились в ноябре 1872 года
быть мужем и женой.
Неточные совпадения
В речи, сказанной по этому
поводу, он довольно подробно развил перед обывателями вопрос о подспорьях вообще и о горчице, как о подспорье, в особенности; но оттого ли, что в словах его
было более личной веры в правоту защищаемого дела, нежели действительной убедительности, или оттого, что он, по обычаю своему,
не говорил, а кричал, — как бы то ни
было, результат его убеждений
был таков, что глуповцы испугались и опять всем обществом пали на колени.
Кофе так и
не сварился, а обрызгал всех и ушел и произвел именно то самое, что
было нужно, то
есть подал
повод к шуму и смеху и залил дорогой ковер и платье баронессы.
Рядом с Анной на серой разгоряченной кавалерийской лошади, вытягивая толстые ноги вперед и, очевидно, любуясь собой, ехал Васенька Весловский в шотландском колпачке с развевающимися лентами, и Дарья Александровна
не могла удержать веселую улыбку, узнав его. Сзади их ехал Вронский. Под ним
была кровная темно-гнедая лошадь, очевидно разгорячившаяся на галопе. Он, сдерживая ее, работал
поводом.
Столько же доводов
было тогда за этот шаг, сколько и против, и
не было того решительного
повода, который бы заставил его изменить своему правилу: воздерживаться в сомнении; но тетка Анны внушила ему через знакомого, что он уже компрометтировал девушку и что долг чести обязывает его сделать предложение.
Мы ехали рядом, молча, распустив
поводья, и
были уж почти у самой крепости: только кустарник закрывал ее от нас. Вдруг выстрел… Мы взглянули друг на друга: нас поразило одинаковое подозрение… Опрометью поскакали мы на выстрел — смотрим: на валу солдаты собрались в кучу и указывают в поле, а там летит стремглав всадник и держит что-то белое на седле. Григорий Александрович взвизгнул
не хуже любого чеченца; ружье из чехла — и туда; я за ним.