Неточные совпадения
Мое впечатление от петербуржцев средней руки, от той массы, где преобладал чиновник холостой и семейный, сразу дало верную ноту на
десятки лет вперед. И теперь приличная петербургская толпа
в общих чертах — та же. Но она сделалась понервнее от огромного наплыва
в последние годы молодежи — студентов, студенток, профессиональных женщин и"интеллигентного разночинца".
Охваченный всеми этими ощущениями от сцены, оркестра, залы, я нет-нет да и вспоминаю, что ведь злосчастная война не кончена, прошло каких-нибудь два-три месяца со взятия Севастополя, что там
десятки тысяч мертвецов гниют
в общих ямах и тысячи раненых томятся
в госпиталях. А кругом ни малейшего признака национального горя и траура! Все разряжено, все ликует, упивается сладкозвучным пением, болтает, охорашивается, глазеет и грызет конфеты.
Вся Москва
десятки лет знала кетчеровскую огромную голову, и его рот с почернелыми большими зубами, и его топорно сбитую фигуру
в вицмундире медицинского чиновника.
Вот что звенело
в ушах дерптского студиоза — автора злосчастного руководства, когда он шел от Сухаревой башни к тому домику мещанки Почасовой (эта фамилия оставалась у меня
в памяти
десятки лет), где гостил у своего товарища.
Но Писемский
в своих"Людях сороковых годов"изображает тогдашние нравы далеко не
в розовом свете; а его эпоха отстояла от студенческих годов профессора всего на какой-нибудь
десяток лет.
Словом, отсутствовало то помещичье-приобретательское чувство, которому Л.Толстой — он это говорит
в своей"Исповеди" — предавался не один
десяток лет.
Мой протест, который я сначала выразил Васильеву, прося его быть посредником, вызвал сцену тут же на подмостках. Самойлов —
в вызывающей позе, с дрожью
в голосе — стал кричать, что он"служит"столько лет и не намерен повторять то, что он
десятки раз говорил со сцены. И, разумеется, тут же пригрозил бенефицианту отказаться от роли; Васильев испугался и стал его упрашивать. Режиссер и высшее начальство стушевались, точно это совсем не их дело.
Дирекция, по оплошности ли автора, когда комедия его шли на столичных сценах, или по чему другому — ничего не платила ему за пьесу, которая
в течение тридцати с лишком лет дала ей не один
десяток тысяч рублей сбору.
Может быть, это повышенное самосознание и давало ему нравственную поддержку
в те годы (а они продолжались не один
десяток лет), когда он постоянно бился из-за постановки своих вещей и дирекция держала его,
в сущности,
в черном теле.
В Дерпте я больше любил Шиллера и романистом Гете заинтересовался уже
десятки лет спустя, особенно когда готовил свою книгу"Европейский роман
в XIX столетии".
Сенатора Цеэ я не встречал целые
десятки лет и вдруг как-то, уже
в начале XX века, столкнулся с ним у знакомых. Он сейчас же узнал меня, наговорил мне разных любезностей и поразил своей свежестью. А он был по меньшей мере старше меня на пятнадцать — восемнадцать лет.
Тип перебивающегося с"хлеба на квас"писателя и сложился
в 60-х годах. Прежде редкий писатель — даже и с крупным дарованием — жил только на гонорар. Такие таланты, как Гончаров, Салтыков, были
десятки лет чиновниками.
На всех четырех-пяти лучших театрах Парижа (а всех их и тогда уже было более двух
десятков) играли превосходные актеры и актрисы
в разных родах. Теперь все они — уже покойники. Но кто из моих сверстников еще помнит таких артистов и артисток, как Лафон, старик Буффе, Арналь, Феликс, Жоффруа, Брассер, Леритье, Иасент, Фаргейль, Тьерре и целый
десяток молодых актрис и актеров, тот подтвердит то, что тогда театральное дело стояло выше всего именно
в Париже.
Зато французов было тогда не один
десяток — и во главе их эмиграции стояли такие имена, как бывший министр при Февральской республике и знаменитый трибун Ледрю-Роллен и не менее его известный Луи БланЛедрю (какего кратко называли французы) жил
в самом Лондоне, а Луи Блан
в приморском городе Брайтоне.
Впоследствии, лет двадцать и больше спустя, я
в одном интервью с ним какого-то журналиста узнал, что Г.Спенсер из-за слабости глаз исключительно слушал чтение — и это продолжалось
десятки лет. Какую же массу печатного матерьяла должен он был поглотить, чтобы построить свою философскую систему! Но этим исключительным чтением объяснил он тому интервьюеру, что он читал только то, что ему нужно для его работ. И оказалось
в этой беседе, случившейся после смерти Ренана, что он ни одной строки Ренана не читал.
Еще
в первый мой приезд Рольстон водил меня
в уличку одного из самых бедных кварталов Лондона. И по иронии случая она называлась Golden Lane, то есть золотой переулок. И таких Голден-Лэнов я
в сезон 1868 года видел
десятки в Ost End'e, где и до сих пор роится та же непокрытая и неизлечимая нищета и заброшенность, несмотря на всевозможные виды благотворительности и обязательное призрение бедных.
Рьяный потребитель всякой музыки найдет
в лондонском"season"нечто вроде"обжорного ряда", но английского во всем этом — только публика, все эти
десятки тысяч джентльменов обоего пола, у которых припасено на эту ярмарку столько-то гиней и фунтов стерлингов.
И я смело пустился
в путь один, без всякого компаньона, с одними только сведениями из печатного гида и несколькими
десятками фраз из"разговоров"на железной дороге, таможне,
в ресторанах и гостиницах.
"Вестника Европы"я давно не читал, ни
в Париже, ни
в других местах. С редакцией я не имел еще тогда никаких личных сношений и только
в конце 1873 года сделался его сотрудником на целые
десятки лет.
Неточные совпадения
Глеб — он жаден был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На
десятки лет, до недавних дней // Восемь тысяч душ закрепил злодей, // С родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем
в воду-то! // Все прощает Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И за то тебе вечно маяться!
(На малом шляпа круглая, // С значком, жилетка красная, // С
десятком светлых пуговиц, // Посконные штаны // И лапти: малый смахивал // На дерево, с которого // Кору подпасок крохотный // Всю снизу ободрал, // А выше — ни царапины, //
В вершине не побрезгует // Ворона свить гнездо.)
Вить, мой батюшка, пока Митрофанушка еще
в недорослях, пота его и понежить; а там лет через
десяток, как войдет, избави Боже,
в службу, всего натерпится.
Они тем легче могли успеть
в своем намерении, что
в это время своеволие глуповцев дошло до размеров неслыханных. Мало того что они
в один день сбросили с раската и утопили
в реке целые
десятки излюбленных граждан, но на заставе самовольно остановили ехавшего из губернии, по казенной подорожной, чиновника.
Сгоревших людей оказалось с
десяток,
в том числе двое взрослых; Матренку же, о которой накануне был разговор, нашли спящею на огороде между гряд.