Неточные совпадения
В передней меня
встретила еще не старая, полная женщина, которую я бы затруднился признать сразу тогдашней
подругой писателя. Это была та"Федосья Ивановна", про которую я столько слыхал от москвичей, приятелей Островского, — особенно в года его молодости, его первых успехов.
Подругу А.И., Н.А.Огареву, я до того нигде не
встречал, но довольно часто слыхал про нее и был в общих чертах знаком с ее прошлым.
И вот жизнь привела меня к
встрече с Огаревым именно в Женеве, проездом (как корреспондент) с театра войны в юго-восточную Францию, где французские войска еще держались. И я завернул в Женеву, главным образом вот почему: туда после смерти Герцена перебралась его
подруга Огарева со своей дочерью Лизой, а Лиза в Париже сделалась моей юной приятельницей; я занимался с нею русским языком, и мы вели обширные разговоры и после уроков, и по вечерам, и за обедом в ресторанах, куда Герцен всегда брал ее с собой.
Она говорила разумно, как все бабы нашей улицы, и, должно быть, с этого вечера я потерял интерес к ней; да и жизнь пошла так, что я все реже
встречал подругу.
Неточные совпадения
В ее возбуждении, в жестах, словах Самгин видел то наигранное и фальшивое, от чего он почти уже отучил ее своими насмешками. Было ясно, что Лидия рада
встрече с
подругой, тронута ее радостью; они, обнявшись, сели на диван, Варвара плакала, сжимая ладонями щеки Лидии, глядя в глаза ее.
А подле гордо-стыдливой, покойной
подруги спит беззаботно человек. Он засыпает с уверенностью, проснувшись,
встретить тот же кроткий, симпатичный взгляд. И чрез двадцать, тридцать лет на свой теплый взгляд он
встретил бы в глазах ее тот же кроткий, тихо мерцающий луч симпатии. И так до гробовой доски!
Идем скорей! Бледнеют тени ночи. // Смотри, заря чуть видною полоской // Прорезала восточный неба край, // Растет она, яснее, ширясь: это // Проснулся день и раскрывает веки // Светящих глаз. Пойдем! Пора приспела //
Встречать восход Ярила-Солнца. Гордо // Перед толпой покажет Солнцу Лель // Любимую свою
подругу.
С
подругами изгнания с первой
встречи стала на самую короткую ногу и тотчас разменялись прозвищами. Нарышкину назвали Lischen, Трубецкую — Каташей, Фонвизину — Визинькой, а ее звали Мурашкою. Эти мелочи в сущности ничего не значат, но определяют близость и некоторым образом обрисовывают взаимные непринужденные сношения между ними, где была полная доверенность друг к другу.
Лучше всех рассказывала Наталья Козловская, женщина лет за тридцать, свежая, крепкая, с насмешливыми глазами, с каким-то особенно гибким и острым языком. Она пользовалась вниманием всех
подруг, с нею советовались о разных делах и уважали ее за ловкость в работе, за аккуратную одежду, за то, что она отдала дочь учиться в гимназию. Когда она, сгибаясь под тяжестью двух корзин с мокрым бельем, спускалась с горы по скользкой тропе, ее
встречали весело, заботливо спрашивали: