Неточные совпадения
Ректора никто не
боялся. Он никогда не показывался в аудиториях, ничего сам не читал, являлся только в церковь и на
экзамены. Как известный астроном, Симонов считался как бы украшением города Казани рядом с чудаком, уже выживавшим из ума, — помощником попечителя Лобачевским, большой математической величиной.
На
экзаменах строгих профессоров
боялись, но уважали. Самым строгим считался анатом Аристов, и никто бы не осмелился сделать ему „историю“ за тройку вместо четверки.
Кто бы сказал мне тогда, что с этим профессором, которого на
экзаменах боялись как огня, мы будем так долго водить приятельство как члены шекспировского кружка, и что он в 1900 году будет произносить на моем 40-летнем юбилее одну из приветственных речей?
И его мужественное, заросшее волосами лицо приняло испуганное выражение школьника, который
боится экзамена. Распорядительный, энергичный и находчивый во время штормов и всяких опасностей, Андрей Николаевич обнаруживал позорное малодушие перед смотрами начальства.
Неточные совпадения
От Стабровского Устенька вышла в каком-то тумане. Ее сразу оставила эта выдержка. Она шла и краснела, припоминая то, что говорил Стабровский. О, только он один понимал ее и с какою вежливостью старался не дать этого заметить! Но она уже давно научилась читать между строк и понимала больше, чем он думал. В сущности сегодняшнее свидание с Харитиной было ее
экзаменом. Стабровский, наконец, убедился в том, чего
боялся и за что жалел сейчас ее. Да, только он один будет знать ее девичью тайну.
— Экзамен-то? Нисколько! Я
экзамена не
боюсь. Но… средства… Как добраться-то? У меня средств нет.
— А главное, не
бойтесь, Ашанин. К вам придираться не будут. Экзаменаторы ведь не корпусные крысы, — улыбался Василий Федорович. — А адмирал понимает, что такое
экзамен, — одобряюще промолвил капитан, отпуская Ашанина.
Анюта встала и подняла подбородок. Клочков занялся выстукиванием и так погрузился в это занятие, что не заметил, как губы, нос и пальцы у Анюты посинели от холода. Анюта дрожала и
боялась, что медик, заметив ее дрожь, перестанет чертить углем и стучать и потом, пожалуй, дурно сдаст
экзамен.
Я была слишком уверена в себе, чтобы
бояться… но невольно дыхание мое сперло в груди, когда я потянула к себе беленький билетик… На билетике стоял Э 12: «Бегство иудеев из Египта». Эту историю я знала отлично, и, ощутив в душе сладостное удовлетворение, я не спеша, ровно и звонко рассказала все, что знала. Лицо Maman ласково улыбалось; отец Филимон приветливо кивал мне головою, даже инспектор и отец Дмитрий, скептически относившийся к
экзаменам «седьмушек», не без удовольствия слушали меня…