Неточные совпадения
Целую неделю я плясала. Опротивели мне танцы до гадости… Я почти
не на шутку собралась в Москву, к тетке. Домбровича все
эти дни я
не встречала. Тут я почувствовала, что мне от того именно так скучно, что я его
не вижу. Три
дня я
никуда не выходила. Сидела или лежала на кушетке, ничего
не читала, ничего даже
не записывала…
Он приходит каждый
день с каким-нибудь новым предложением: прочитать такую-то повесть в журнале, поехать посмотреть на то-то, послушать публичную лекцию. На все
это я отвечаю:"Нет". А говорить со Степой я просто
не могу,
не потому, чтобы он мне надоел, но ведь с ним задушевный разговор возможен только в одном роде: надо с ним куда-нибудь стремиться. А я теперь
никуда не стремлюсь.
Неточные совпадения
Но
дело в том, ― она, ожидая
этого развода здесь, в Москве, где все его и ее знают, живет три месяца;
никуда не выезжает, никого
не видает из женщин, кроме Долли, потому что, понимаешь ли, она
не хочет, чтобы к ней ездили из милости;
эта дура княжна Варвара ― и та уехала, считая
это неприличным.
— Третьего
дня, я смотрю, он Пушкина читает, — продолжал между тем Базаров. — Растолкуй ему, пожалуйста, что
это никуда не годится. Ведь он
не мальчик: пора бросить
эту ерунду. И охота же быть романтиком в нынешнее время! Дай ему что-нибудь дельное почитать.
— А потом мы догадались, что болтать, все только болтать о наших язвах
не стоит труда, что
это ведет только к пошлости и доктринерству; [Доктринерство — узкая, упрямая защита какого-либо учения (доктрины), даже если наука и жизнь противоречат ему.] мы увидали, что и умники наши, так называемые передовые люди и обличители,
никуда не годятся, что мы занимаемся вздором, толкуем о каком-то искусстве, бессознательном творчестве, о парламентаризме, об адвокатуре и черт знает о чем, когда
дело идет о насущном хлебе, когда грубейшее суеверие нас душит, когда все наши акционерные общества лопаются единственно оттого, что оказывается недостаток в честных людях, когда самая свобода, о которой хлопочет правительство, едва ли пойдет нам впрок, потому что мужик наш рад самого себя обокрасть, чтобы только напиться дурману в кабаке.
— Ты! — сказал Илья Ильич. — Я запретил тебе заикаться о переезде, а ты,
не проходит
дня, чтоб пять раз
не напомнил мне: ведь
это расстроивает меня — пойми ты. И так здоровье мое
никуда не годится.
«Как
это они живут?» — думал он, глядя, что ни бабушке, ни Марфеньке, ни Леонтью
никуда не хочется, и
не смотрят они на
дно жизни, что лежит на нем, и
не уносятся течением
этой реки вперед, к устью, чтоб остановиться и подумать, что
это за океан, куда вынесут струи? Нет! «Что Бог даст!» — говорит бабушка.