Неточные совпадения
Так зачем же она за мной посылала? Слушать излияния любви к г. Кучкину — я не способна. Бросить его она, кажется, не имеет желания…
Стало быть, одна глупая болтовня.
Ну, а если б этого не
было? Веселей бы не
стало.
—
Есть много интересных предметов… на них не обращают внимания в свете. Я вам пришлю эту
статью: она очень мило написана.
Есть,
стало быть, что-то во всех этих женщинах,
есть…
Теснота и давка ужаснейшая. Я сделала глупость, что поехала одна. Мне
стало очень неловко. Я спросила у капельдинера, где можно взять ложу. Достала я билет. Все бельэтажи
были уже заняты. Мне пришлось засесть в ложу первого яруса. Сидеть одной Бог знает на что похоже. Рядом — невозможные маски с пьяными мужчинами… Что делать? Я покорилась своей участи.
Я начала опять искать Clémence. Смотрю направо, налево, нет ее нигде. Так мне
стало досадно, что я прозевала на мерзкую L***. И Домбрович исчез. Но вместо него вылез откуда-то Кучкин. Я сейчас же вышла из залы и бегом побежала в фойе. Там еще
было много народу. Все пары сидели вдоль стен боковой залы.
Она вовсе не
стала допытываться, зачем я подошла к ней, кто я такая? Я
была деревенская барыня из Тамбова; она — светская женщина, каких у нас нет.
Лазаря я перед ним не
пела и не сочла нужным каяться в своем невежестве; зачем же, в самом деле, сейчас же
становиться в положение малолетней.
— Ведь мало ли, сколько
есть народов, марающих бумагу? А милая Анна Петровна умиляется сердцем надо всем, что напечатано гражданской печатью. Г. Гелиотропов писал о Зундской пошлине и об истоках Нила. Я думаю, его самого тошнит от скуки, когда он читает свои
статьи.
Стало быть, Марья Михайловна (он меня в первый раз назвал русским именем), нужно уметь наслаждаться настоящею жизнью.
Стало быть, дело вовсе не в том, сколько кто прочел книжек…
Ему все нервы!
Станут, пожалуй, уверять, что это белая горячка, сумасшествие. Никто же не войдет в меня;
стало быть, и знать не может: привиделось мне от белой горячки или просто в здравом уме?
Но если можно вызывать души и говорить с ними, они должны ведь видеть ясно всю нашу внутренность, видеть все наши чувства и мысли. Без этого какой же толк в таком вызывании?
Стало быть, они вперед знают, что мы им ответим.
Религия! Но сестра Елены и все эти спириты так благочестием и пропахли. Они только и говорят о божественном.
Стало быть, можно помирить одно с другим. Уж так и
быть, я еще раз отдам себя на съедение блаженной, чтоб она мне все это растолковала.
Я это понимаю. Я даже одобряю это. Как же бы они
стали говорить со своими покойниками, если б их сердце
было отдано другому? Да и как вообще можно повторять одно и то же двум мужчинам: сначала одному повеситься на шею, замереть, клясться и божиться в бесконечной любви, потом и с другим тем же порядком?
Есть, я думаю, барыни… до двух десятков доходили!
Какая я смешная. Да почему я знаю, что именно составляет истинную супружескую любовь? Правда,
есть неутешные вдовы, а я утешилась. Но тут может
быть только разница количественная. Они посильнее любили мужей, я послабее. А все-таки я
была жена, сделалась матерью,
стало быть, мне следует пребывать в девичестве.
— Все должно прийти само собой, — продолжал он еще горячее. — Я на своем веку довольно марал бумаги. Но как я сделался писателем? Приехал я в деревню. Предо мной природа. Не любить ее нельзя. Кругом живые люди.
Стал я их полегоньку описывать. Так, попросту, без затей: как живут, как говорят, как любят. Все, что покрасивее, поцветнее, пооригинальнее, то, разумеется, и шло на бумагу. А больше у меня никакой и заботы не
было.
— Клянусь вам Богом, Марья Михайловна!.. Меня ведь до смерти смешили разные критические
статьи о моей особе. Чего-чего только не навязывали мне! И высокие гражданские чувства, и скорбь за меньшую братию, и дальновидные социальные соображения, просто курам на смех. Господа Доброзраковы и Синеоковы теперь меня презирают. А ведь им бы нужно
было сопричислить меня к лицу своих начетчиков.
Домбрович, уж конечно, не глупее меня.
Стало быть, надо пока помолчать и подождать: что
будет.
—
Стало быть, Василий Павлович, у вас для каждого человека особая… философия?
У него вдруг сделалось пренеприятное лицо, когда он говорил о Степе. Мне самой
стало противно. Я хоть и мало знаю, что Степа написал, но мне бы следовало постоять за него. У Домбровича
есть особенный талант представить вам вещь в таком смешном виде, что вы сейчас же переходите на его сторону. Через несколько секунд мне уже сделалось совестно и досадно на себя, зачем я заговорила о Степе. Я точно застыдилась, что у меня
есть родственник, который пишет скучные вещи.
Стало быть, Домбровичу нельзя не поверить…
Стало быть, королевы и императрицы нам не указ.
— Я должен
был бы, конечно, бить себя в грудь, посыпать главу пеплом,
стать пред вами на колени…
Стало быть, если он решился так обойтись со мной, он, вероятно, нашел, что я лучшего не заслуживаю.
Стало быть, пропасти между мною и им вовсе нет? Ну, уж в этом-то я завралась! Я
буду с ним приятно раскланиваться и звать к себе обедать после того, что между нами произошло? Я покажу ему, что испугалась и готова забыть свой срам, только бы он молчал? Я дам ему повод думать, что он может во всякое время повторить со мною опять такую же сцену?
Теперь я
буду чаще ходить пешком. Не
стану же я делать кучера Федора своим confident [наперсником (фр.).]. Я вижу, что даже Ариша ни о чем не догадывается. Если мне удастся сохранить от нее все в тайне, я
буду первый пример в истории.
Теперь декольтируются ужасно, особливо сзади. Когда стоишь, еще ничего; а как сядешь, даже женщине
становится стыдно. Домбрович и в этом помог мне. Он мне дал совет насчет рукавов: руки все обнажены и плечи тоже… Il y a du piquant, mais rien ne répugne [
Есть нечто пикантное, но ничего отталкивающего (фр.).].
Стало быть, и они не могут желать мне законного брака и многочисленного семейства.
Они,
стало быть, меня перехитрили!
— Да-с, — обратился ко мне Домбрович с такой физиономией, что я покатилась со смеха. — Но тут
есть обстоятельства весьма тонкого и, так сказать, деликатного свойства. Вы все, mesdames, принадлежите к одному и тому же обществу.
Стало быть, всякие рекомендации
были бы излишни. Но пятая женщина не принадлежит к нему.
И врет, подлая. Все они: и Варкулова, и Шпис, и Рыбинская — замужние женщины.
Стало быть, все предаются в сущности самому циническому обману. Но я с ними помирилась, потому что они не драпируются в страдания.
—
Стало быть, не все попадают на содержание? — спросила я без церемонии, — как-нибудь да перебиваются же…
В прошлую субботу мы все еще немножко стеснялись, а вчера стесняться уже
было нечего. Наши роли слишком
стали ясны.
Когда я
стала перед трюмо, Капочка пришла в неистовый восторг… Я действительно
была хороша.
С Сенной мы поехали в какой-то переулок. Несколько иная картина: поменьше грязи, и пьяных не
было. Лизавета Петровна нашла там половину женщин знакомых. Тут я насмотрелась на невозможные туалеты. Боже мой! как ясно
становится все бездушие нашего ряжения в модные и шикарные тряпки! Отчего жалка и смешна какая-нибудь Параша или Фета в красном декольтированном платье с ужасающими фруктами в волосах или в какой-нибудь невозможной золотой сетке? Оттого, что нет нашего уменья достигать одной и той же цели…
Она слишком, должно
быть, сознавала, что с нами нужно обойтись, как с двумя барынями весьма эксцентрического покроя, желающими во что бы то ни
стало обозреть ее заведение.
На этот раз у меня язык уже больше развязался; но все-таки главную нить разговора вела Лизавета Петровна. На ее лице я прочла начало какой-то новой тревоги, нового скорбного чувства. Ей неловко
становилось, может
быть, от этих салонных форм в таком месте!
— Если мы ничего не сделаем для них — вина наша. Мы смущаемся наружностью. Мы их еще не так любим, как наших несчастных. Душа моя, рассуждать тут нечего. Рассуждения только убивают силу. Мы к ним не поедем туда, романов им возить не
станем. Мы дождемся их там, где их не
будет больше окружать обстановка раззолоченной гостиной.
Вечером Степа завернул ко мне. Я ему не
стала передавать моих заключений о разных домах, где мы
были. Я ему рассказала только фактически, что видела.
— Это облегчает мою миссию. Но мне,
стало быть, нужно явиться в качестве любителя женского пола?
Я рассказал Марье Васильевне, что только что приехал из-за границы,
стало быть, нельзя
было задавать"вопросные пункты"насчет"пристанодержательства"малолетней девицы.
Вот как я замуж-то выйду и сама-то
стану по-честному жить, так тогда,
быть может, приберу ее к рукам, засажу работать у себя в магазине.
— Я сначала
было подумал: что-то оно очень добродетельно выходит и похоже на затверженный урок. Но я тотчас же сообразил, что Марья Васильевна никак не могла подозревать, что я явился соглядатаем.
Стало быть, с какой
стати ей начать рассказывать о девочке, которую я никогда и видом не видал. Баба она скорей простоватая, чем хитрая; а если б она действительно
была так хитра, то без надобности хитрить все-таки не
стала бы.
Почти целый день она
будет оставаться одна; сейчас же стоскуется и сбежит, или утешится и
станет так же гулять, как теперь у Марьи Васильевны.
Стало быть, явится некоторый нравственный авторитет; а любит девочку Марья Васильевна вряд ли меньше вас; хоть вы обижайтесь, хоть нет!
Мы идем ощупью. Никакой руководящей нити до сих пор не вижу я в действиях Лизаветы Петровны; а
стало быть, и в моих собственных.
Стало быть, и Лизавету Петровну обманывают на каждом шагу. У нее больше любви к человеку, чем во мне; но она еще доверчивее и рассеяннее. Она всегда блуждает там, наверху, и не может видеть, как всякая потаскушка, всякая салопница обводит ее грубой ложью, издевается над нею про себя, как над вздорной, полусумасшедшей барыней.
— Выслушай. Я и
стал оспаривать. Оба мы погорячились — крупно поговорили. С тех пор прошло около двух лет. Насмотрелся я в разных концах света на так называемых"падших женщин".
Был я, друг мой Маша, во всевозможные трущобах: и в лондонских матросских тавернах, и в улице с des Filles-Dieu в Париже… И скажу я, что приятель мой неправ в своем радикальном отрицании; но
был бы прав, если б выставил одну только половину проституции.