Неточные совпадения
Дали мне чаю. Я прислушалась: разговор шел о какой-то повести. Ничего я не понимала; а удалиться нельзя было: все еще
сидели около чайного стола.
На той самой кровати,
около которой раздавалось вчера одушевленное слово Лизаветы Петровны,
сидит пара: фельдшер и девушка. Он ее обнимает, она хохочет и визжит. Остальные женщины распивают чай. Между ними тоже фельдшер. Несколько фраз, долетевших до нас, были такого сорта, какие я слышала в доме на Сенной. Лизавета Петровна была поражена! Вчера, тут же, все эти женщины выражали такое глубокое раскаяние, и хоть бы одна искра его осталась!
Мы
сидели под большим дубом,
около пруда. Степа в соломенной шляпе и в белом пальто — настоящий физикус. Он ведь вовсе не похож на разных долгогривых нигилистов. Я их хорошенько не видала, но предполагаю, какими они должны быть. Если б Степа захотел, он мог бы играть не последнюю роль и в салонах. Но все-таки в нем чувствуется что-то такое, чего нет ни в наших mioches, ни в людях вроде Домбровича.
Сижу в саду, в старой беседке. Володя играет
около меня. День славный, но не очень жаркий. Я читаю «в книжку», как говаривала нянька Настасья. Я зубрю и поглядываю на Володю; а про себя думаю:"Все это делается для этого курносого пузана.
Сидишь, коптишь, перевоспитываешь себя, анализируешь, а лет через пятнадцать Володька скажет: «Maman, вы делали одни глупости, не нужно мне ваших развиваний, хочу в гусары!» Вот чем может кончиться вся эта комедия.
Я его старательно высматривала. Он смотрит все прямо, не мигает и не делает никаких движений в лице. Он
сидит, сложа руки на груди. Оно немножко напоминает жокеев на козлах; но к нему идет. Вся его фигура выражает собою такую фразу:"Как я уселся, так и буду
сидеть, расходовать свои движения не желаю. Все, что
около меня говорится и делается, — слишком мелко и буржуазно".
Я отнесла тетрадь в спальню и, вернувшись, села на диван. Он ходил
около камина. Потом опустился на диван же близко-близко ко мне. Я
сидела спокойная. Он что-то собирался сказать, но я его предупредила...
На человека иногда нисходят редкие и краткие задумчивые мгновения, когда ему кажется, что он переживает в другой раз когда-то и где-то прожитой момент. Во сне ли он видел происходящее перед ним явление, жил ли когда-нибудь прежде, да забыл, но он видит: те же лица
сидят около него, какие сидели тогда, те же слова были произнесены уже однажды: воображение бессильно перенести опять туда, память не воскрешает прошлого и наводит раздумье.
Бабушка,
сидя около меня, чесала волосы и морщилась, что-то нашептывая. Волос у нее было странно много, они густо покрывали ей плечи, грудь, колени и лежали на полу, черные, отливая синим. Приподнимая их с пола одною рукою и держа на весу, она с трудом вводила в толстые пряди деревянный редкозубый гребень; губы ее кривились, темные глаза сверкали сердито, а лицо в этой массе волос стало маленьким и смешным.
Груздев отнесся к постигшему Самосадку позору с большим азартом, хотя у самого уже начинался жар. Этот сильный человек вдруг ослабел, и только стоило ему закрыть глаза, как сейчас же начинался бред. Петр Елисеич
сидел около его кровати до полночи. Убедившись, что Груздев забылся, он хотел выйти.
Пришел постоянный гость, любовник Соньки Руль, который приходил почти ежедневно и целыми часами
сидел около своей возлюбленной, глядел на нее томными восточными глазами, вздыхал, млел и делал ей сцены за то, что она живет в публичном доме, что грешит против субботы, что ест трефное мясо и что отбилась от семьи и великой еврейской церкви.
Неточные совпадения
Хоры были полны нарядных дам, перегибавшихся через перила и старавшихся не проронить ни одного слова из того, что говорилось внизу.
Около дам
сидели и стояли элегантные адвокаты, учителя гимназии в очках и офицеры. Везде говорилось о выборах и о том, как измучался предводитель и как хороши были прения; в одной группе Левин слышал похвалу своему брату. Одна дама говорила адвокату:
— Умерла; только долго мучилась, и мы уж с нею измучились порядком.
Около десяти часов вечера она пришла в себя; мы
сидели у постели; только что она открыла глаза, начала звать Печорина. «Я здесь, подле тебя, моя джанечка (то есть, по-нашему, душенька)», — отвечал он, взяв ее за руку. «Я умру!» — сказала она. Мы начали ее утешать, говорили, что лекарь обещал ее вылечить непременно; она покачала головкой и отвернулась к стене: ей не хотелось умирать!..
Около оголившихся корней того дуба, под которым я
сидел, по серой, сухой земле, между сухими дубовыми листьями, желудьми, пересохшими, обомшалыми хворостинками, желто-зеленым мхом и изредка пробивавшимися тонкими зелеными травками кишмя кишели муравьи.
Внизу лестницы
сидело по одному часовому, которые картинно и симметрически держались одной рукой за стоявшие
около них алебарды, а другою подпирали наклоненные свои головы, и, казалось, таким образом, более походили на изваяния, чем на живые существа.
Самгин насчитал восемь костров, затем — одиннадцать и перестал считать, были еще и маленькие костры, на них кипятились чайники,
около них
сидели солдаты по двое, трое.