Все девицы взвизгнули и стайкой унеслись в горницы, а толстуха Аграфена заковыляла за ними. «Сама» после утреннего чая прилегла
отдохнуть в гостиной и долго не могла ничего понять, когда к ней влетели дочери всем выводком. Когда-то красивая женщина, сейчас Анфуса Гавриловна представляла собой типичную купчиху, совсем заплывшую жиром. Она сидела в ситцевом «холодае» и смотрела испуганными глазами то на дочерей, то на стряпку Аграфену, перебивавших друг друга.
Когда, раскрасневшаяся, со сверкающими, как два черных бриллианта, глазами, она после вальса прошла
отдохнуть в гостиную, Александр Михайлович, видимо, ее дожидавшийся, быстро пошел за ней.
Неточные совпадения
Вспоминая все это, Клим вдруг услышал
в гостиной непонятный, торопливый шорох и тихий гул струн, как будто виолончель Ржиги,
отдохнув, вспомнила свое пение вечером и теперь пыталась повторить его для самой себя. Эта мысль, необычная для Клима, мелькнув, уступила место испугу пред непонятным. Он прислушался: было ясно, что звуки родились
в гостиной, а не наверху, где иногда, даже поздно ночью, Лидия тревожила струны рояля.
Но вот гости с шумом отодвигают стулья и направляются
в гостиную, где уже готов десерт: моченые яблоки, финики, изюм, смоква, разнообразное варенье и проч. Но солидные гости и сами хозяева не прикасаются к сластям и скрываются на антресоли, чтобы
отдохнуть часика два вдали от шума. Внизу,
в парадных комнатах, остаются только молодые люди, гувернантки и дети. Начинается детская кутерьма.
Но вот наконец его день наступил. Однажды, зная, что Милочка гостит у родных, он приехал к ним и, вопреки обыкновению, не застал
в доме никого посторонних. Был темный октябрьский вечер; комната едва освещалась экономно расставленными сальными огарками; старики
отдыхали; даже сестры точно сговорились и оставили Людмилу Андреевну одну. Она сидела
в гостиной в обычной ленивой позе и не то дремала, не то о чем-то думала.
Только что воротились мы
в гостиную и сели
отдохнуть, потому что много ходили, как вошел человек, богато одетый, точно наш уфимский губернатор, и доложил, что кушанье поставлено.
Преосвященный посидел немного
в гостиной, раздумывая и как бы не веря, что уже так поздно. Руки и ноги у него поламывало, болел затылок. Было жарко и неудобно.
Отдохнув, он пошел к себе
в спальню и здесь тоже посидел, всё думая о матери. Слышно было, как уходил келейник и как за стеной покашливал отец Сисой, иеромонах. Монастырские часы пробили четверть.