Неточные совпадения
Зачем бежать? Почему не сказать мужу прямо: «Не хочу с тобой жить, люблю другого и ухожу к нему?» Так будет прямее и выгоднее. Все станут на ее сторону, когда
узнают, что он проиграл ее состояние. Да и не малое удовольствие — кинуть ему прямо в лицо
свой приговор. «А потом довести до развода и обвенчаться с Васей… Нынче такой исход самое обыкновенное дело. Не Бог
знает что и стоит, каких — нибудь три, много четыре тысячи!» — подумала Серафима.
Неточные совпадения
— Подпишет, кум, подпишет,
свой смертный
приговор подпишет и не спросит что, только усмехнется, «Агафья Пшеницына» подмахнет в сторону, криво и не
узнает никогда, что подписала. Видишь ли: мы с тобой будем в стороне: сестра будет иметь претензию на коллежского секретаря Обломова, а я на коллежской секретарше Пшеницыной. Пусть немец горячится — законное дело! — говорил он, подняв трепещущие руки вверх. — Выпьем, кум!
Все ожидали облегчения в судьбе осужденных, — коронация была на дворе. Даже мой отец, несмотря на
свою осторожность и на
свой скептицизм, говорил, что смертный
приговор не будет приведен в действие, что все это делается для того, чтоб поразить умы. Но он, как и все другие, плохо
знал юного монарха. Николай уехал из Петербурга и, не въезжая в Москву, остановился в Петровском дворце… Жители Москвы едва верили
своим глазам, читая в «Московских ведомостях» страшную новость 14 июля.
Живет какой-нибудь судья, прокурор, правитель и
знает, что по его
приговору или решению сидят сейчас сотни, тысячи оторванных от семей несчастных в одиночных тюрьмах, на каторгах, сходя с ума и убивая себя стеклом, голодом,
знает, что у этих тысяч людей есть еще тысячи матерей, жен, детей, страдающих разлукой, лишенных свиданья, опозоренных, тщетно вымаливающих прощенья или хоть облегченья судьбы отцов, сыновей, мужей, братьев, и судья и правитель этот так загрубел в
своем лицемерии, что он сам и ему подобные и их жены и домочадцы вполне уверены, что он при этом может быть очень добрый и чувствительный человек.
— Это благородно и великодушно, — заключал он обыкновенно
свой совет или
свой приговор и более не распространялся; и тот, кто его спрашивал или желал
знать о каком-нибудь деле его мнение, никогда не осмеливался вызывать его развивать его мотивы, потому что
знал, что в словах «это благородно и великодушно» содержалась вся квинтэссенция его логики.
О чем жалеть? Когда б ты
знала. // Когда бы ты воображала // Неволю душных городов! // Там люди в кучах, за оградой, // Не дышат утренней прохладой, // Ни вешним запахом лугов; // Любви стыдятся, мысли гонят, // Торгуют волею
своей, // Главы пред идолами клонят // И просят денег да цепей. // Что бросил я? Измен волненье, // Предрассуждений
приговор, // Толпы безумное гоненье // Или блистательный позор.