Неточные совпадения
По небу, описывая медленную дугу, скатывается яркая и тяжелая звезда. Через миг по мосту идет прекрасная женщина в черном, с удивленным взором расширенных
глаз. Все становится сказочным — темный мост и дремлющие голубые корабли. Незнакомка
застывает у перил моста, еще храня свой бледный падучий блеск. Снег, вечно юный, одевает ее плечи, опушает стан. Она, как статуя, ждет. Такой же Голубой, как она, восходит
на мост из темной аллеи. Также в снегу. Также прекрасен. Он колеблется, как тихое, синее пламя.
Неточные совпадения
Глаза его, в которых
застыл тупой испуг, его низкий лоб, густые волосы, обмазавшие череп его, как смола, тяжелая челюсть, крепко сжатые губы — все это крепко въелось в память Самгина, и
на следующих процессах он уже в каждом подсудимом замечал нечто сходное с отцеубийцей.
Ногайцев старался утешать, а приват-доцент Пыльников усиливал тревогу. Он служил
на фронте цензором солдатской корреспонденции, приехал для операции аппендикса, с месяц лежал в больнице, сильно похудел, оброс благочестивой светлой бородкой, мягкое лицо его подсохло, отвердело,
глаза открылись шире, и в них
застыло нечто постное, унылое. Когда он молчал, он сжимал челюсти, и борода его около ушей непрерывно, неприятно шевелилась, но молчал он мало, предпочитая говорить.
Она откинулась
на спинку стула, прикрыв
глаза. Груди ее неприлично торчали, шевеля ткань кофты и точно стремясь обнажиться.
На незначительном лице
застыло напряжение, как у человека, который внимательно прислушивается.
Он загляделся
на жену, и тайное умиление медленным лучом прошло у него по лицу и
застыло в задумчивых
глазах. Даже румянец пробился
на щеках.
И развязка не заставила себя ждать. В темную ночь, когда
на дворе бушевала вьюга, а в девичьей все улеглось по местам, Матренка в одной рубашке, босиком, вышла
на крыльцо и села. Снег хлестал ей в лицо, стужа пронизывала все тело. Но она не шевелилась и бесстрашно глядела в
глаза развязке, которую сама придумала. Смерть приходила не вдруг, и процесс ее не был мучителен. Скорее это был сон, который до тех пор убаюкивал виноватую, пока сердце ее не
застыло.