Неточные совпадения
Что
Христос умер на кресте смертью раба, что
Правда была распята, — это факт, который все знают, который принуждает и насилует, его признание не требует ни веры, ни любви; этот страшный факт дан всему миру, познан миром.
Что
Христос воскрес, что
Правда победила в мире зло, вырвала корень зла — смерть, это не дано как факт принудительный и доказательный.
Воскресение
Христа есть единственный абсолютно разумный факт мировой жизни; в победе жизни над смертью,
правды над злом есть Разум, Смысл.
Но сила
Христова и
правда не зависят от подвигов христианина, не им доказываются, а ему доказываются.
В религии
Христа был дан Богочеловек и открылась
правда о личном небесном спасении, но не было еще дано богочеловечество и не была еще целиком открыта
правда о соборном спасении мира, о пути осуществления духа
Христова в мировом космосе.
В Великой французской революции и во всех освободительных революциях была несомненная
правда, восстание против несомненной лжи, освобождение от первоначального рабства, но было и новое зло, обоготворение человеческой стихии, поклонение новому земному богу вместо Отца Небесного, с которым соединил нас
Христос.
Позитивисты, исповедующие социальные утопии, ждут страшного суда над злом прошлого, ждут окончательного торжества
правды на земле, но смешивают
правду Божью с
правдой человеческой, суд Божий с судом человеческим, чаяния Христа-Мессии с чаяниями Антихриста, земного бога.
Отрицание и поругание свободы христианской, свободы религиозной совести есть отрицание и поругание искупительного смысла распятой, страдающей
правды, т. е. неверие в
Христа.
Но если польское мессианское сознание и может быть поставлено выше русского мессианского сознания, я верю, что в самом народе русском есть более напряженная и чистая жажда
правды Христовой и царства Христова на земле, чем в народе польском.
Устраивают землю и земную жизнь злые силы, отступившие от
правды Христовой, добрые же силы ждут Града Грядущего, Царства Божьего.
Неточные совпадения
Правда, что легкость и ошибочность этого представления о своей вере смутно чувствовалась Алексею Александровичу, и он знал, что когда он, вовсе не думая о том, что его прощение есть действие высшей силы, отдался этому непосредственному чувству, он испытал больше счастья, чем когда он, как теперь, каждую минуту думал, что в его душе живет
Христос и что, подписывая бумаги, он исполняет Его волю; но для Алексея Александровича было необходимо так думать, ему было так необходимо в его унижении иметь ту, хотя бы и выдуманную, высоту, с которой он, презираемый всеми, мог бы презирать других, что он держался, как за спасение, за свое мнимое спасение.
— Все-таки согласись, что изобразить Иуду единственно подлинным среди двенадцати революционеров, искренно влюбленным в
Христа, — это шуточка острая! И, пожалуй, есть в ней что-то от
правды: предатель-то действительно становится героем. Ходит слушок, что у эсеров действует крупный провокатор.
— Нет, погоди: имеем две критики, одну — от тоски по
правде, другую — от честолюбия.
Христос рожден тоской по
правде, а — Саваоф? А если в Гефсиманском-то саду чашу страданий не Саваоф
Христу показал, а — Сатана, чтобы посмеяться? Может, это и не чаша была, а — кукиш? Юноши, это вам надлежит решить…
— Мы — бога во
Христе отрицаемся, человека же — признаем! И был он,
Христос, духовен человек, однако — соблазнил его Сатана, и нарек он себя сыном бога и царем
правды. А для нас — несть бога, кроме духа! Мы — не мудрые, мы — простые. Мы так думаем, что истинно мудр тот, кого люди безумным признают, кто отметает все веры, кроме веры в духа. Только дух — сам от себя, а все иные боги — от разума, от ухищрений его, и под именем
Христа разум же скрыт, — разум церкви и власти.
— Не знаю,
правду ли болтают: будто ты вином этим стал заниматься и в карты играешь… Брось ты, ради
Христа, эту всю пакость!