Как к бытию вообще, так и к бытию абсолютному, бытию Божьему нельзя прийти, нельзя доказать Бога, можно только изойти
от Бога, изначально открыть Бога в себе.
Неточные совпадения
Отречение
от разума мира сего — безумие в
Боге есть высший подвиг свободы, а не рабство и мракобесие: отречением
от малого разума, преодолением ограниченности логики обретается разум большой, входит в свои права Логос.
Именно Кант философски формулировал эту оторванность
от живых истоков бытия, это бессилие воспринять живое конкретное бытие и живого конкретного
Бога.
Это и значит, что в «безумии», в отречении
от малого разума есть стяжание себе большого разума, а в «мудрости мира сего», в торжестве малого разума отсутствует большой разум, есть «безумие перед
Богом».
Рационалисты и позитивисты отстаивают «безумие перед
Богом», отрицают мировой разум и поклоняются рассудочности человеческой, отсекающей
от объекта,
от космоса,
от вселенной.
Непосредственное сознание и знание
Бога дано в умственном созерцании, интеллектуальной интуиции, которая качественно различествует
от всякого другого восприятия вещей.
Человек отдается во власть настроений, причудливых переживаний, свободных
от всякой нормы; после смерти
Бога сам творит себе
богов, из себя пытается воссоздать потерянное бытие.
Возможно ли сознательно освободиться
от соблазнительной дилеммы: возложить на Творца вину за зло, содеянное творением, и вызвать образ злого
бога или совсем отрицать объективность зла в мире?
Плоть этого мира и плоть каждого из нас должна быть спасена для вечности, а для этого нужно не уходить из этого мира в другой, не ждать переселения души и естественного ее бессмертия, а соединять этот мир с
Богом, участвовать в его вселенском спасении путем истории, спасать плоть
от смерти.
Внутренняя отдаленность творения
от Творца мешает увидеть
Бога: образ
Бога дробится в человеческом сознании и воспринимается лишь мифологически.
Бог отдаляется
от него на бесконечное расстояние и делается для него страшным.
Требуют
от христианина великого подвига, который доказал бы, что Христос —
Бог, что в Христа можно верить.
Человечество должно было освободиться
от ложных, сомнительных теократий, стать на ноги, очеловечиться и очеловечить всю свою культуру, чтобы явилась почва для истинной, подлинной теократии, чтобы вольно и сознательно подчиниться власти
Бога,
Бога, а не папы или цезаря, не человеческого иерархизма.
В Великой французской революции и во всех освободительных революциях была несомненная правда, восстание против несомненной лжи, освобождение
от первоначального рабства, но было и новое зло, обоготворение человеческой стихии, поклонение новому земному
богу вместо Отца Небесного, с которым соединил нас Христос.
Бог как бы ждет
от человека свободного и творческого почина.
Унижение и падение церкви и есть унижение и падение человеческой активности, отвращение воли человеческой
от воли
Бога, безбожный отказ человека нести возложенное
Богом бремя свободы.
Неточные совпадения
Городничий. Я бы дерзнул… У меня в доме есть прекрасная для вас комната, светлая, покойная… Но нет, чувствую сам, это уж слишком большая честь… Не рассердитесь — ей-богу,
от простоты души предложил.
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О ты, что в горести напрасно на
бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая
от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
И та святая старица // Рассказывала мне: // «Ключи
от счастья женского, //
От нашей вольной волюшки // Заброшены, потеряны // У
Бога самого!
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай
Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется //
От старших да
от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Кутейкин. Из ученых, ваше высокородие! Семинарии здешния епархии. Ходил до риторики, да,
Богу изволившу, назад воротился. Подавал в консисторию челобитье, в котором прописал: «Такой-то де семинарист, из церковничьих детей, убоялся бездны премудрости, просит
от нея об увольнении». На что и милостивая резолюция вскоре воспоследовала, с отметкою: «Такого-то де семинариста
от всякого учения уволить: писано бо есть, не мечите бисера пред свиниями, да не попрут его ногами».