Неточные совпадения
Это вселенское религиозное миропонимание и мироощущение, к которому современный мир
идет разными путями и с разных концов, прежде всего остро ставит вопрос о смысле мировой
истории, о религиозном соединении судьбы личности и судьбы вселенной.
Чтобы заслужить бессмертие, нужно жить, а не умирать; нужно на земле, в земной человеческой
истории совершить дело спасения; нужно связать себя с
историей вселенной,
идти к воскресению, утверждать плоть в ее нетленности, одухотворять ее.
И до сих пор мир не понимает, почему Христос не пришел в силе и
славе, почему не явил Своей божественной мощи, почему так бессильна религия Христа в
истории, почему христианство получает удар за ударом и не удается, не устраивает этого мира.
В конце мировой
истории Христос явится как Царь, явит миру Свою силу и
славу, будет властвовать над миром, миру обещано наступление Его тысячелетнего царства.
После Христа
история мира
пошла не по пути наименьшего сопротивления, как хотят думать позитивные историки, а по пути наибольшего сопротивления, по пути сопротивления всему греховному порядку природы.
Теория прогресса в обыденном сознании бестрагична — это прекраснодушная теория, которая хотя и утверждает страдальческий и кровавый путь
истории, но верит, что все
идет к лучшему в этом лучшем из миров.
Мирское общество и языческое государство могут покоряться церкви и служить ей, могут в путях
истории защищать веру и воспитывать человечество, но из недр церкви принуждение
идти не может и никогда не
шло.
Лучше было бы совсем выбросить слово «переживание», когда речь
идет о мистике, лучше сообразоваться с признаниями мистиков, с
историей мистики.
Непременно положил ему «спасибо» в газетах напечатать, чувство благодарности заговорило, и вот вообрази, тут уже другая
история пошла: ни в одной-то редакции не принимают!
Человеческая
история идет вверх кругами — как аэро. Круги разные — золотые, кровавые, но все они одинаково разделены на 360 градусов. И вот от нуля — вперед: 10, 20, 200, 360 градусов — опять нуль. Да, мы вернулись к нулю — да. Но для моего математически мыслящего ума ясно: нуль — совсем другой, новый. Мы пошли от нуля вправо — мы вернулись к нулю слева, и потому: вместо плюса нуль — у нас минус нуль. Понимаете?
Ни самого ученья, ни тех, которые боятся его, обвинять тут нечего, да и вообще здесь никого обвинять нельзя, кроме разве несовершенства рода человеческого, которое всегда мешает
истории идти, как бы нам хотелось теперь, при наших просвещенных воззрениях.
Он не был ветрен, занятия его искусствами, историей, потом философией и
историей шли ровно и последовательно; в мнениях своих он постоянно был независим, как видно из отношений его к друзьям.
Неточные совпадения
Громада разошлась спокойно, но бригадир крепко задумался. Видит и сам, что Аленка всему злу заводчица, а расстаться с ней не может.
Послал за батюшкой, думая в беседе с ним найти утешение, но тот еще больше обеспокоил, рассказавши
историю об Ахаве и Иезавели.
— Нет, как хотите, — сказал полковой командир Вронскому, пригласив его к себе, — Петрицкий становится невозможным. Не проходит недели без
истории. Этот чиновник не оставит дела, он
пойдет дальше.
Только два больших тома «Histoire des voyages», [«
История путешествий» (фр.).] в красных переплетах, чинно упирались в стену; а потом и
пошли, длинные, толстые, большие и маленькие книги, — корочки без книг и книги без корочек; все туда же, бывало, нажмешь и всунешь, когда прикажут перед рекреацией привести в порядок библиотеку, как громко называл Карл Иваныч эту полочку.
Он остановился вдруг, когда вышел на набережную Малой Невы, на Васильевском острове, подле моста. «Вот тут он живет, в этом доме, — подумал он. — Что это, да никак я к Разумихину сам пришел! Опять та же
история, как тогда… А очень, однако же, любопытно: сам я пришел или просто
шел, да сюда зашел? Все равно; сказал я… третьего дня… что к нему после того на другой день
пойду, ну что ж, и
пойду! Будто уж я и не могу теперь зайти…»
«Все
идет правильно, работает логика
истории, разрушая одно, укрепляя другое», — думал Клим Самгин.