Неточные совпадения
Безумная мистика церковных догматов не побоялась утверждать Троичность
Божества, дерзнула сказать об одном и том же в одно и то же время — один и три.
Религиозная вера вырождается в морализм и в постулаты воли, так как перестают видеть реальность бытия и реальность
Божества, оторвавшись от источника.
Рационалисты не могут примириться с верой в Троичность
Божества.
Человек-микрокосм есть столь же многосложное и многосоставное бытие, как и макрокосм, в нем есть все, от камня до
Божества.
Какая у него будет теория восприятия
Божества?
Все существа предвечно и предмирно творятся
Божеством; [Не эманируют, а творятся.
Божество есть абсолютное, полное бытие, сущий субъект всякого бытия, положительное всеединство; вне
Божества нельзя мыслить никакого бытия, в Нем пребывает идеальный космос, в космосе этом осуществлено совершенное бытие всех и всего.
Бытие пребывает в
Божестве,
Божество — носитель абсолютного бытия, единство всего, что бывает.
В
Божестве исчезает различие между бытием как предикатом и бытием как субъектом.
Космос, предвечно пребывающий в
Божестве, есть полное, гармоническое, свободное бытие, осуществленное и утвержденное бытие всех существ, всех идей Бога в их окончательном соединении.
В космос входит и в
Божестве пребывает лишь то, что подлинно есть, лишь настоящее бытие, а не фальсификация, не фикция, не кажущееся и иллюзорное бытие, лишь реальная личность, а не призрак самоутверждающегося «я».
Если всякое бытие имеет своим источником
Божество и если подлинное бытие в
Божестве пребывает, то зло не может корениться в бытии, то злое не может мыслиться как бытие.
Относительно все, что вне Бога и против Бога, не лежит в одной плоскости с абсолютным
Божеством и не представляет никакой самостоятельной плоскости.
Зло находится в сфере относительного, а не Единого Абсолютного и не второго Абсолютного, в сфере небытия, а не бытия, поэтому зло не ограничивает царства Абсолютного, не обусловливает
Божества.
Божество не умаляется в своем могуществе, благости и абсолютной безмерности оттого, что существует зло, так как относительное и небытие не могут ограничить абсолютного бытия, все в себе заключающего.
Нельзя осмыслить мира и мировую историю помимо идеи Троичности
Божества, необходимо поставить в центре мировой трагедии Логос.
Лишь драматизация мирового процесса делает его нам близким и для нас осмысленным; сама божественная диалектика, идеально протекающая в первоначальном
Божестве, чуется нами как драма с драматическими действующими лицами — ипостасями Троицы.
Логос — Сын Божий есть предвечный носитель соединенности Творца с творением, любви, соединяющей
Божество с человечеством...
Разделение на Отца и Сына в лоне
Божества синтезируется, примиряется в Духе.
Духа в истории мира не было бы соборного действия Промысла, не было бы отблеска
Божества на всем, что творится в истории, во вселенской культуре, в общественности, не было бы космического единства человечества.
В лоне абсолютного бытия, в Перво-Божестве, совершается предвечно весь процесс мистической диалектики: разделение Отца и Сына и примирение в Духе.
Глубоким представляется учение Мейстера Эккерта [Эккерт был мистиком огромной силы, но он был пантеист, превратил христианство в религию отвлеченной духовности и явился мистическим истоком протестантизма.] о Перво-Божестве (Gottheit), которое глубже и изначальнее Бога (Gott).
В Перво-Божестве, которое выше всех Лиц Троицы и связанной с ними диалектики, предвечно и абсолютно преодолевается всякая антиномичность, по отношению к Нему исчезает даже сам вопрос о бытии и небытии.
Но о Перво-Божестве ничего не может быть сказано, оно невыразимо, отношение к нему уже сверхрелигиозно, само религиозное отношение исчезает там, где прекращается драма действующих лиц, драма Отца, Сына и Духа и всех лиц творения.
Обычное сознание соединяет Перво-Божество с Богом Отцом, но ведь Бог Отец есть одно из лиц мистической диалектики, есть действующее лицо религиозной драмы, а Перво-Божество лежит под и над этой диалектикой, не участвует в драме в качестве лица.
Перво-Божество есть Сверх-Сущее; в Нем дано абсолютное тождество Единого и Троичного; оно не есть один из Трех, подобно Богу Отцу.
Категории зла и греха применимы лишь к драме мистической диалектики, лишь к драматическому действию Трех Лиц
Божества и их отраженной диалектики в истории творения.
Сама проблема зла аннулируется в применении к Абсолютному
Божеству, к Перво-Божеству.
Частичная истина пантеизма и заключена в этом первоощущении Перво-Божества.
В исторической судьбе человечества неизменно сопутствует ему Промысел Божий; в истории есть сфера перекрещивающегося соединения человечества с
Божеством, есть мистическая церковь, в которой восстанавливается человечество в своей свободе и достоинстве, которая предупреждает окончательную гибель человека, поддерживает его в минуты ужаса и переходящего все границы страдания.
В основе древних, дохристианских религий, и язычества и Ветхого Завета, лежала идея жертвы, жажда искупления путем кровавых жертвоприношений, потребность умилостивить
божество.
Мистерия кровавого жертвоприношения должна была совершиться, чтобы произошло соединение человека с
Божеством.
У
Божества нужно было кровью купить милость и снисхождение...
Божество казалось страшным и далеким.
Ужас этот лежал не в природе
Божества, а в тварной природе людей, в угнетенности человеческого сознания первородным, неискупленным грехом.
В язычестве было подлинное откровение
Божества, точнее, откровение мировой души, но открывалась там лишь бесконечная божественная мощь; смысл оставался еще закрытым, и религия любви еще не явилась в мир.
Лилась кровь в языческом мире, умилостивлялось
божество жертвой в самых разнообразных формах, но искупление не совершалось, надежда на спасение, на вечную жизнь не являлась.
Религиозно-космический процесс воздействия
Божества на человечество еще не закончился, и вся драма человека новой истории, весь новый опыт подготовляют материны для нового откровения.
Человеческая стихия не обожилась и потому осталась и приниженной перед
Божеством, и бесстыдной, полной самомнения в своем самоутверждении.
Православие было принижением человеческой стихии, подчинением ее
Божеству, столь характерным для Востока исчезновением человека и Боге.
Вся историческая драма религии Нового Завета в том, что Новый Завет человека с Богом, Завет любви и свободы не был еще соборным соединением человечества с
Божеством.
Богочеловечество, совершенное соединение человечества с
Божеством, может явиться лишь <как> результат проникновения Св.
Человеческая природа — ничто, взятая сама по себе, самоутверждающаяся, но она божественна, могущественна в единении с
Божеством.
Только Россия может соединить восточное созерцание
Божества и охранение божественной святыни православия с западной человеческой активностью, с исторической динамикой культуры.
Вера в русский народ принуждает нас думать, что Запад не в силах выйти из кризиса без истины, хранящейся на Востоке, в восточном православии, в восточной мистике, в восточном созерцании
Божества.
Ложь творения, взомнившего себя
божеством, будет разрушена, и будет возвеличено творение, согласное с планом
Божества, т. е. космос.
Еретический рационализм признает Христа или только Богом, или только человеком, но не постигает тайны Богочеловека, тайны совершенного соединения природы божеской с природой человеческой; он признает в Христе одну лишь волю и не постигает совершенного соединения в Христе двух воль, претворения воли человеческой в волю Бога; он готов признать Троичность
Божества, но так, чтобы не нарушить закона тождества и противоречия, так, что «один» и «три» в разное время о разном говорят.
Сведенборг не в силах постигнуть тайну Троичности
Божества, Троичность представляется ему трехбожием; он все говорит, что Христос есть единственный Бог, что Бог — человек, что Троичность находится внутри Христа, как Его свойство.
Оккультизм обычно вырастает не на отношении к
Божеству, а на отношении к людям и к естеству.
Даже в культе Мадонны, священном в своей основе, был дурной уклон, уклон к религии женственного
божества.