Неточные совпадения
И вера должна уважать знание как необходимое
добро в данном дефектном состоянии
мира и человечества.
Те, что отвергают Бога на том основании, что зло существует
в мире, хотят насилия и принуждения
в добре, лишают человека высшего достоинства.
Процесс истории не есть прогрессирующее возвращение человечества к Богу по прямой линии, которое должно закончиться совершенством этого
мира: процесс истории двойствен; он есть подготовление к концу,
в котором должно быть восстановлено творение
в своей идее,
в своем смысле, освобождено и очищено человечество и
мир для последнего выбора между
добром и злом.
Только
в свете религиозного сознания видна двойственность исторических судеб человечества, видно грядущее
в мире разделение на конечное
добро и конечное зло, виден трагический и трансцендентный конец истории, а не благополучный и имманентный.
Смысл мировой истории не
в благополучном устроении, не
в укреплении этого
мира на веки веков, не
в достижении того совершенства, которое сделало бы этот
мир не имеющим конца во времени, а
в приведении этого
мира к концу,
в обострении мировой трагедии,
в освобождении тех человеческих сил, которые призваны совершить окончательный выбор между двумя царствами, между
добром и злом (
в религиозном смысле слова).
Церковь освящает не христианское государство, а языческое государство, признает неизбежность начала власти и закона против анархии и распада
в мире природном и благословляет власть на служение
добру, никогда не благословляя злых деяний власти.
Неточные совпадения
«Да, одно очевидное, несомненное проявление Божества — это законы
добра, которые явлены
миру откровением, и которые я чувствую
в себе, и
в признании которых я не то что соединяюсь, а волею-неволею соединен с другими людьми
в одно общество верующих, которое называют церковью.
И там же надписью печальной // Отца и матери,
в слезах, // Почтил он прах патриархальный… // Увы! на жизненных браздах // Мгновенной жатвой поколенья, // По тайной воле провиденья, // Восходят, зреют и падут; // Другие им вослед идут… // Так наше ветреное племя // Растет, волнуется, кипит // И к гробу прадедов теснит. // Придет, придет и наше время, // И наши внуки
в добрый час // Из
мира вытеснят и нас!
И так они старели оба. // И отворились наконец // Перед супругом двери гроба, // И новый он приял венец. // Он умер
в час перед обедом, // Оплаканный своим соседом, // Детьми и верною женой // Чистосердечней, чем иной. // Он был простой и
добрый барин, // И там, где прах его лежит, // Надгробный памятник гласит: // Смиренный грешник, Дмитрий Ларин, // Господний раб и бригадир, // Под камнем сим вкушает
мир.
— Ты мне окончательно открыл глаза! — воскликнул он. — Я недаром всегда утверждал, что ты самый
добрый и умный человек
в мире; а теперь я вижу, что ты такой же благоразумный, как и великодушный…
Рындин — разорившийся помещик, бывший товарищ народовольцев, потом — толстовец, теперь — фантазер и анархист, большой, сутулый, лет шестидесяти, но очень моложавый; у него грубое, всегда нахмуренное лицо, резкий голос, длинные руки. Он пользуется репутацией человека безгранично
доброго, человека «не от
мира сего». Старший сын его сослан, средний — сидит
в тюрьме, младший, отказавшись учиться
в гимназии, ушел из шестого класса
в столярную мастерскую. О старике Рындине Татьяна сказала: