О, мы прекрасно знаем, что средневековые люди нередко были полны грубости и жестокости, что средневековая теократия была подменой власти
Божьей властью человеческой, что с веками этими связана инквизиция и суеверия, но все это только подчеркивает двойственный и сложный характер эпохи.
Неточные совпадения
Для человечества, принявшего Христа, для богочеловечества в пределе не нужна
власть человеческая, так как оно абсолютно покорно
власти Божьей, так как для него Христос — Царь и Первосвященник.
Критическое, рациональное сознание хочет вогнать мистику внутрь, в субъективность, в переживание, в темный угол, не оставляя для нее места в объективном, в
Божьем мире, в истории, в космосе, которые целиком отдаются во
власть рациональности.
«Батюшка, ваше сиятельство, простите мое слово: княгинюшка молода, мысли их будут в
божьей власти: они могут ранним вдовством отяготиться и пожелать замуж выйти».
— Вот тебя тут, Настасьюшка, никто не будет беспокоить, — сказал Крылушкин, — хочешь сиди, хочешь спи, хочешь работай или гуляй, — что хочешь, то и делай. А скучно станет, вот с Митревной поболтай, ко мне приди, вот тут же через Митревнину комнату. Не скучай! Чего скучать? Все
божья власть, бог дал горе, бог и обрадует. А меня ты не бойся; я такой же человек, как и ты. Ничего я не знаю и ни с кем не знаюсь, а верую, что всякая болезнь от господа посылается на человека и по господней воле проходит.
— Матушка, это тоже
божья власть! — ответила, наконец, и Марфа. — Палагея также не лучше нас, грешных; но так как сухой человек, так, видно, не пристает к ней этого.
Неточные совпадения
Ложно были поняты и истолкованы евангельские слова: «Воздайте кесарево кесарю, а
Божье Богу», и слова ап. Павла: «Несть бо
власти, аще не от Бога».
Есть две основные точки зрения на соотношения кесаря,
власти, государства, царства этого мира и духа, духовной жизни человека, царства
Божьего.
В истории христианства постоянно воздавалось
Божье кесарю, это совершалось всякий раз, когда в духовной жизни утверждался принцип авторитета и
власти, когда совершалось принуждение и насилие.
Несмотря ни на какие клейма, кандалы и ненавистные пали острога, заслоняющие ему
божий мир и огораживающие его, как зверя в клетке, — он может достать вина, то есть страшно запрещенное наслаждение, попользоваться клубничкой, даже иногда (хоть и не всегда) подкупить своих ближайших начальников, инвалидов и даже унтер-офицера, которые сквозь пальцы будут смотреть на то, что он нарушает закон и дисциплину; даже может, сверх торгу, еще покуражиться над ними, а покуражиться арестант ужасно любит, то есть представиться пред товарищами и уверить даже себя хоть на время, что у него воли и
власти несравненно больше, чем кажется, — одним словом, может накутить, набуянить, разобидеть кого-нибудь в прах и доказать ему, что он все это может, что все это в «наших руках», то есть уверить себя в том, о чем бедняку и помыслить невозможно.
Кто испытал раз эту
власть, это безграничное господство над телом, кровью и духом такого же, как сам, человека, так же созданного, брата по закону Христову; кто испытал
власть и полную возможность унизить самым высочайшим унижением другое существо, носящее на себе образ
божий, тот уже поневоле как-то делается не властен в своих ощущениях.