Цитаты со словом «ли»
Острота проблемы, перед которой мы стоим, совсем не в том, должна или не должна философия быть автономной и свободной (конечно, должна быть автономной и свободной); острота проблемы в том, должна
ли автономная и свободная философия сознать свободно необходимость религиозного питания, религиозной полноты опыта.
Афанасий
ли Великий рационализировал христианство при помощи греческой философии?
Только вера знает, что рефлексия критической гносеологии над тем, реально
ли бытие и может ли оно быть познано, есть ложь.
Но чувствуется
ли возможность выхода, созревает ли внутренняя сила для свыше посланного виденья истины о знании и вере?
Видимая
ли вещь социализм, или прогресс, или всеобъемлющая наука, и могут ли эти вещи быть предметами знания?
Можно
ли примириться с дуализмом знания и веры, дуализмом двух разумов и двух критериев истины?
Не потому
ли так сильна эта уверенность, что уверовали в них?
Но откуда такая уверенность, из опыта
ли она почерпнута?
Все вышесказанное позволяет сделать заключение, что то гносеологическое направление, которое принято называть эмпиризмом, не достигает обоснования и оправдания твердыни знания; оно неизбежно разлагается на рационализм и мистицизм в зависимости от того, принимает
ли ограниченный, вторичный и рационально-конструированный опыт или неограниченный, первичный и живой опыт.
Но имеют
ли они право поминать самое имя разума?
Современная философия окончательно порвала с разумом и вряд
ли имеет право ссылаться на неразумность чего-либо.
Может
ли быть полнота переживаний, иррациональная полнота, в которой не оказывается места для познания?
Можно ориентировать гносеологию на факте естественных наук, можно ориентировать на факте исторических наук, нельзя
ли ориентировать гносеологию на факте религиозного откровения?
Не породит
ли оно нового фейербахианства и материализма?
Не должна
ли быть истинная философия объяснением в любви влюбленных?
Одна и та же форма может иметь разное значение в зависимости от того, находимся
ли мы во власти номинализма слов или освободились от нее.
Но может
ли иметь хоть какую-нибудь жизнь область, оторванная от всякой жизни и противопоставленная всякой жизни?
Не есть
ли тайна познания и тайна бытия одна и та же тайна?
И не возникла
ли сама ошибка рационалистического сознания и отделение мыслящего субъекта от бытия из той неосознанной истины, что в основе бытия лежит Логос, разумное начало?
И не должна
ли быть всякая гносеология онтологической, сознательно онтологической, т. е. исходить от бытия и того, что в нем первоначально дано, а не из субъекта и того, что в нем дано вторично?
Но можно
ли при таком взгляде построить гносеологию независимо от разума?
Есть
ли его теория знания лишь новое истолкование обыкновенного научного знания, или она расширяет горизонты, разбивает замкнутый круг?
Не скрыта
ли в первоначально данном универсальном бытии разгадка дефектов нашего познания, погрешностей рационализма?
Спрашивается, всякое
ли знание охватывает бытие, преодолевая пространство и время, или только высшее знание, знание метафизическое, всякое ли восприятие — мистическое или только высшее восприятие, восприятие квалифицированное?
Но раскрываются
ли новые горизонты?
Но расширяется
ли сфера опыта «обоснованием интуитивизма»?
Но можно
ли примириться с безнадежностью этой болезни, есть ли выход, остаются ли пути здорового познания бытия?
В каком же отношении стоит пропедевтическая теория знания Лосского к учению о Разуме, и может
ли он миновать этот центральный вопрос?
Не должна
ли открыть философия будущего, что в основе знания и в основе веры лежит одна и та же интуиция, непосредственное восприятие вещей, «обличение вещей невидимых»?
Не есть
ли всякое знание вместе с тем и вера, и не есть ли всякая вера вместе с тем и знание?
Человек перестал даже сознавать, существует
ли он реально, есть ли он нечто в мире, некоторое бытие в себе, потерял самоощущение личности.
Странность эта определяется желанием построить жизнь независимо от того, есть
ли бытие и что есть бытие, безотносительно к существу человека, к его происхождению и предназначению, его месту в мироздании и смыслу его жизни.
Можно изучить точно данную комнату, установить закономерность для действующих в ней сил, но правомерно
ли отсюда заключить о том, что происходит во всем остальном мире и что произойдет, когда силы всего мира проникнут в эту комнату.
Можно
ли осмыслить происхождение зла, осветить первородный грех, в котором дано начало всемирной истории?
Возможно
ли сознательно освободиться от соблазнительной дилеммы: возложить на Творца вину за зло, содеянное творением, и вызвать образ злого бога или совсем отрицать объективность зла в мире?
Возможно
ли сознательно преодолеть персидский дуализм, манихейское допущение двух богов, двух равносильных начал, и пантеистический монизм, отвергающий абсолютное различие между добром и злом, видящий в зле лишь несовершенство частей, лишь недостаточное добро?
Смотришь
ли на звездное небо или в глаза близкого существа, просыпаешься ли ночью, охваченный каким-то неизъяснимым космическим чувством, припадаешь ли к земле, погружаешься ли в глубину своих неизреченных переживаний и испытываний, всегда знаешь, знаешь вопреки всей новой схоластике и формалистике, что бытие в тебе и ты в бытии, что дано каждому живому существу коснуться бытия безмерного и таинственного.
Может
ли дитя смерти спастись и спасти мир собственными силами?
Нам
ли ждать спасения от религий, которые привели уже к неизбежности новой религии — религии спасения.
Христианин слишком малого еще заслужил, а смотрящие со стороны, не произойдет
ли чего-то особенного, чтобы поверить, ничего не заслужили.
Но можно
ли сказать, что была философским безвременьем и темнотой эпоха, в середине которой явился Иоанн Скотт Эригена, а в конце Мейстер Эккерт?
Была
ли некультурна эпоха Данте и Фомы Аквинского?
Могут
ли говорить о религиозной свободе позитивисты, материалисты, атеисты?
Историческая церковная действительность неустанно ставит вопрос, есть
ли христианство путь свободы или путь принуждения?
Не превращается
ли свободная вера в принудительное знание, когда истина Христова становится авторитетом, материально воспринимаемым и не требующим подвига избрания?
Образовалась
ли у нас мистическая традиция и преемственность?
В теургии видят родство чуть
ли не с дурной магией.
Всякое истинное творчество, творчество
ли поэта, философа или иного творца, предполагает аскетизм, освобождение от «мира».
Его не интересует вопрос о том, «повинен
ли в адюльтере господин такой-то с госпожой такой-то», к чему, по его мнению, свелась вся почти французская литература.
Тут ставится очень глубокая проблема: сближает
ли, соединяет ли мужчину и женщину сексуальная жизнь?
Цитаты из русской классики со словом «ли»
Предложения со словом «ли»
- Ведь если вы попадёте на какое-либо неизвестное вам предприятие, то вряд ли сможете увидеть какие-то процессы.
- Иногда сыщиков неожиданно проверяли, смогут ли узнать революционера, если он появится при царском проезде.
- Целых семь дней и семь ночей кругом постоянно черным-черно, и все начинают гадать, увидят ли ещё когда-нибудь свет.
- (все предложения)
Значение слова «ли»
ЛИ и ЛЬ, частица и союз. I. частица (ставится всегда после того слова, к которому относится). 1. вопросительная. Употребляется в прямом вопросе для усиления вопросительного характера предложения. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова ЛИ
Афоризмы русских писателей со словом «ли»
- На зеленом, цветущем берегу, над темной глубью реки ли озера… улягутся мнимые страсти, утихнут мнимые бури, рассыплются в прах самолюбивые мечты, разлетятся несбыточные надежды! Природа вступит в вечные права свои, вы услышите ее голос, заглушенный на время суетнёй, хлопотнёй, смехом, криком и всею пошлостью человеческой речи!
- Любой народ, велик ли он числом, мал ли, всегда талантлив, и о величии его мы в конечном счете судим по духовным ценностям, накопленным им на протяжении веков.
- Уважающий свое призвание литератор должен писать так, чтобы он мог уважать каждую строчку, выходящую из-под его пера, подпишет ли он ее или нет, получит ли он за нее большой гонорар или маленький.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно