Неточные совпадения
Теперь уже в результате мировой войны выиграть, реально победить может лишь крайний Восток, Япония и Китай, раса, не истощившая себя, да еще крайний
Запад, Америка.
Я думал, что мировая война выведет европейские народы за пределы Европы, преодолеет замкнутость европейской культуры и будет способствовать объединению
Запада и Востока.
Я думал, что мир приближается путем страшных жертв и страданий к решению всемирно-исторической проблемы Востока и
Запада и что России выпадет в этом решении центральная роль.
Но я не думал, что Азия может окончательно возобладать над Европой, что сближение Востока и
Запада будет победой крайнего Востока и что свет христианской Европы будет угасать.
Многих на
Западе влечет к себе таинственная глубина русского Востока.
Но все еще не наступало время признания за духовной жизнью христианского Востока равноправия с духовной жизнью
Запада.
На
Западе еще не почувствовали, что духовные силы России могут определять и преображать духовную жизнь
Запада, что Толстой и Достоевский идут на смену властителям дум
Запада для самого
Запада и внутри его.
Великий раздор войны должен привести к великому соединению Востока и
Запада.
Война 1914 года глубже и сильнее вводит Россию в водоворот мировой жизни и спаивает европейский Восток с европейским
Западом, чем война 1812 года.
Призванность славянства предчувствовали многие чуткие люди на
Западе.
И если народы
Запада принуждены будут, наконец, увидеть единственный лик России и признать ее призвание, то остается все еще неясным, сознаем ли мы сами, чт́о есть Россия и к чему она призвана?
Тот же Достоевский, который проповедовал всечеловека и призывал к вселенскому духу, проповедовал и самый изуверский национализм, травил поляков и евреев, отрицал за
Западом всякие права быть христианским миром.
Россия — самая не буржуазная страна в мире; в ней нет того крепкого мещанства, которое так отталкивает и отвращает русских на
Западе.
Россия — страна бытовой свободы, неведомой передовым народам
Запада, закрепощенным мещанскими нормами.
Она не училась у Европы, что нужно и хорошо, не приобщалась к европейской культуре, что для нее спасительно, а рабски подчинялась
Западу или в дикой националистической реакции громила
Запад, отрицала культуру.
И я хочу верить, что нынешняя мировая война выведет Россию из этого безвыходного круга, пробудит в ней мужественный дух, покажет миру мужественный лик России, установит внутренне должное отношение европейского Востока и европейского
Запада.
И Россия, занимающая место посредника между Востоком и
Западом, являющаяся Востоко-Западом, призвана сыграть великую роль в приведении человечества к единству.
Ничего христианского не было в вечном припеве славянофилов о гниении
Запада и отсутствии у него христианской жизни.
Россия не может определять себя как Восток и противополагать себя
Западу.
Россия должна сознавать себя и
Западом, Востоко-Западом, соединителем двух миров, а не разделителем.
Но конец славянофильства есть также конец и западничества, конец самого противоположения Востока и
Запада.
Западничество означало какое-то нездоровое и немужественное отношение к
Западу, какую-то несвободу и бессилие почувствовать себя действенной силой и для самого
Запада.
На
Западе не может быть западничества, там невозможна эта мечта о
Западе, как о каком-то высшем состоянии.
Высшее состояние не есть
Запад, как не есть и Восток; оно не географично и материально ничем не ограничено.
Мировая война должна преодолеть существование России, как исключительного Востока, и Европы, как исключительного
Запада.
В ней нет дара создания средней культуры, и этим она действительно глубоко отличается от стран
Запада, отличается не только по отсталости своей, а по духу своему.
Недостаток мужественного характера и того закала личности, который на
Западе вырабатывался рыцарством, — самый опасный недостаток русских, и русского народа и русской интеллигенции.
И на
Западе гуманизм исчерпал, изжил себя, пришел к кризису, из которого мучительно ищет западное человечество выхода.
Мировая война, конечно, приведет к преодолению старой постановки вопроса о России и Европе, о Востоке и
Западе.
Статья вращается вокруг вечной темы русских размышлений, вокруг проблемы Востока и
Запада.
Явление — совершенно невозможное на
Западе, где пышно расцвел национализм.
Для русского западника-азиата
Запад — обетованная земля, манящий образ совершенной жизни.
Запад остается совершенно внешним, неведомым изнутри, далеким.
В радикальном западничестве русской интеллигенции всегда было очень много не только совершенно русского, чуждого
Западу, но и совершенно азиатского.
Западная наука, западный разум приобретали характер каких-то божеств, неведомых критическому
Западу.
Старая и в основе своей верная мысль о созерцательности Востока и действенности
Запада им вульгаризируется и излагается слишком элементарно.
Горький, по-видимому, прошел мимо огромной философской работы, которая происходила на
Западе за последние десятилетия и которая не оставила камня на камне от наивно-натуралистического и наивно-материалистического мировоззрения.
Там, на
Западе, есть не только положительная наука и общественное деяние.
Романтическое движение на
Западе возникло тогда, когда буржуазия была еще в самом начале своего жизненного пути, когда ей предстояло еще целое столетие блестящих успехов и могущества в земной жизни.
Радикальное русское западничество, искаженное и рабски воспринимающее сложную и богатую жизнь
Запада, есть форма восточной пассивности.
Но М. Горький остается в старом сознании, он ничему не хочет научиться от совершающегося в мире и пребывает в старой противоположности Востока и
Запада.
На русских равнинах должен был образоваться великий Востоко-Запад, объединенное и организованное государственное целое.
Волны с Востока и
Запада грозили затопить Россию.
Это совершенно так же, как на
Западе нет западничества.
В каком же смысле русское народное православное сознание верит в святую Русь и всегда утверждает, что Русь живет святостью, в отличие от народов
Запада, которые живут лишь честностью, т. е. началом менее высоким?
Русь совсем не свята и не почитает для себя обязательно сделаться святой и осуществить идеал святости, она — свята лишь в том смысле, что бесконечно почитает святых и святость, только в святости видит высшее состояние жизни, в то время как на
Западе видят высшее состояние также и в достижениях познания или общественной справедливости, в торжестве культуры, в творческой гениальности.
Она верит в идеи, которые господствовали на
Западе более пятидесяти лет тому назад, она все еще серьезно способна исповедовать позитивистическое миросозерцание, старую теорию социальной среды и т. п.
У многих наших передовых западников мысль остановилась на 60-х годах, они — охранители этой старой мысли, они остановились на стадии самого элементарного просветительства, на
Западе восходящего до XVIII века.
Германия была экономически и политически отсталой страной по сравнению с Францией и Англией, была Востоком по сравнению с
Западом.
Но этот процесс роста и развития не есть движение в сторону, к какой-то «интернациональной Европе», которой нигде на
Западе нельзя найти, это — движение вверх, движение всечеловеческое в своей национальной особенности.