Неточные совпадения
    
    
        Есть мятежность, непокорность в русской душе, неутолимость и неудовлетворимость ничем временным, 
относительным и условным.                
     
        
    
        И это было вполне осознано католичеством, хотя и скреплено с 
относительными телесно-историческими явлениями (папизм).                
     
        
    
        В сознании религиозном это означает абсолютизацию и обожествление телесно-относительного, довольство животной теплотой национальной плоти.                
     
        
    
        Но в природно-историческом процессе царит 
относительное и среднее.                
     
        
    
        И потому русская жажда абсолютной свободы на практике слишком часто приводит к рабству в 
относительном и среднем и русская жажда абсолютной любви — к вражде и ненависти [Русская революция наглядно показала всю опасность русской абсолютности.].                
     
        
    
        Для русских характерно какое-то бессилие, какая-то бездарность во всем 
относительном и среднем.                
     
        
    
        А история культуры и общественности вся ведь в среднем и 
относительном; она не абсолютна и не конечна.                
     
        
    
        Так как царство Божие есть царство абсолютного и конечного, то русские легко отдают все 
относительное и среднее во власть царства дьявола.                
     
        
    
        Добыть себе 
относительную общественную свободу русским трудно не потому только, что в русской природе есть пассивность и подавленность, но и потому, что русский дух жаждет абсолютной Божественной свободы.                
     
        
    
        Поэтому же трудно русским создавать 
относительную культуру, которая всегда есть дело предпоследнее, а не последнее.                
     
        
    
        Русские постоянно находятся в рабстве в среднем и в 
относительном и оправдывают это тем, что в окончательном и абсолютном они свободны.                
     
        
    
        По-иному, но та же русская черта сказалась и у наших революционеров-максималистов, требующих абсолютного во всякой 
относительной общественности и не способных создать свободной общественности.                
     
        
    
        Русский дух, устремленный к абсолютному во всем, не овладевает мужественно сферой 
относительного и серединного, он отдается во власть внешних сил.                
     
        
    
        То же и в государственности, по существу серединной и 
относительной.                
     
        
    
        Русский дух хочет священного государства в абсолютном и готов мириться с звериным государством в 
относительном.                
     
        
    
        Он хочет святости в жизни абсолютной, и только святость его пленяет, и он же готов мириться с грязью и низостью в жизни 
относительной.                
     
        
    
        Но с не меньшим основанием можно было бы утверждать, что русская душа — мятежная, ищущая, душа странническая, взыскующая нового Града, никогда не удовлетворяющаяся ничем средним и 
относительным.                
     
        
    
        Абсолютное неприменимо к 
относительному, к исторически-телесному, не вместимо в нем.                
     
        
    
        «Общественное» миросозерцание русской интеллигенции, подчиняющее все ценности политике, есть лишь результат великой путаницы, слабости мысли и сознания, смешения абсолютного и 
относительного.                
     
        
    
        Национализм же есть пребывание в природно-относительном, в историческом развитии.                
     
        
    
        Этот уклон всегда есть в русской жажде абсолютного, в русском отрицании всего 
относительного, всего исторического.                
     
        
    
        Русский народ в своих низах погружен в хаотическую, языческую еще земляную стихию, а на вершинах своих живет в апокалиптических чаяниях, жаждет абсолютного и не мирится ни с чем 
относительным.                
     
        
    
        К сфере 
относительного не применимо абсолютное.                
     
        
    
        Возможна абсолютная жизнь, но невозможно применить абсолютное к жизни 
относительной.                
     
        
    
        Убийство, насилие, война есть знак жизни 
относительной, исторически-телесной, не божественной.                
     
        
    
        Законническое применение абсолютного к 
относительному и есть субботничество, заклейменное Христом.                
     
        
    
        Навязывание абсолютного закона 
относительной жизни есть доктринерство, лишенное всякого внутреннего смысла.                
     
        
    
        Нельзя достаточно сильно подчеркивать, что абсолютная Христова любовь есть новая благодатная жизнь духа, а не закон для 
относительной материальной жизни.                
     
        
    
        В исторической жизни всякое движение вперед начинается с нарушения установившейся системы приспособления и равновесия, с всегда мучительного выхода из состояния 
относительной гармонии.                
     
        
    
        Социал-демократы не верят в абсолютное, — в философии, в религии они всегда за 
относительное.                
     
        
    
        Но политика их есть сплошное применение абсолютного к 
относительному, абсолютизация 
относительных и материальных вещей этого мира, пользование отвлеченными категориями для конкретной действительности.                
     
        
    
        Германские социал-демократы давно уже делают реальную, конкретную и 
относительную политику, хотя раньше и они были абсолютистами.                
     
        
    
        Сектантская психология и в религиозной жизни есть уклон и ведет к самоутверждению и самопогруженности, а в жизни политической она не имеет никаких прав на существование, так как всегда является сотворением себе кумира из 
относительных вещей мира, подменой Абсолютного Бога 
относительным миром.                
     
        
    
        Политика всегда погружена в 
относительное.                
     
        
    
        Прямолинейное применение абсолютных ценностей духовной жизни к 
относительной исторической жизни и 
относительным историческим задачам основано на совершенно ложном сознании.                
     
        
    
        Но само социальное дело есть обращение к 
относительному, есть сложное, требующее чуткости и гибкости взаимоотношение с 
относительным миром, всегда бесконечно сложным.                
     
        
    
        Перенесение абсолютности в объективную социальную и политическую жизнь есть пленение духовной жизни у исторически 
относительного и социально-материального.                
     
        
    
        Вместе с тем это есть и порабощение всей 
относительной исторической жизни извне навязанными абсолютными и отвлеченными началами.                
     
        
    
        Это всегда есть нежелание признать свободу многообразной, 
относительной жизни.                
     
        
    
        Дух, свободный в своем внутреннем опыте, становится навязчивым и насильническим; он открывается 
относительной, внешней жизни не как живой опыт, а как извне навязанный, безжизненный принцип или норма.                
     
        
    
        С философской точки зрения 
относительная историческая жизнь может быть признана самостоятельной сферой самой абсолютной жизни, одним из явлений ее разыгрывающейся драмы.                
     
        
    
        И потому абсолютное не должно быть насильственным, внешним и формальным навязыванием 
относительному трансцендентных начал и принципов, а может быть лишь имманентным раскрытием высшей жизни в 
относительном.                
     
        
    
        Мы не должны 
относительному воздавать то, что надлежит воздавать лишь абсолютному, т. е. мы должны кесарево воздавать кесарю, а Божье — Богу.                
     
        
    
        Было уже сказано об 
относительной правде дуализма в условиях нашего мира.                
     
        
    
        Павла никакого религиозного значения не имеют, их характер чисто исторический и 
относительный, вызванный положением христиан в Римской империи.                
     
        
    
        Освобождение человека находилось лишь в отрицательном фазисе и было очень 
относительным, распространялось на некоторые отдельные сферы, а не на целостного человека.                
     
        
    
        Первый ответ делает марксизм преходящей и 
относительной теорией, полезной в борьбе классов, но не могущей претендовать на истинность, он уравнивает марксизм со всеми остальными теориями и идеологиями.                
     
        
    
        Они скажут, что марксистская теория есть 
относительная истина, как и все истины, и вместе с тем истина очень полезная в социальной борьбе.                
     
        
    
        Но помимо логической слабости такого ответа, он нисколько не оправдывает и не объясняет исключительного значения марксизма, выделяемого из всех других 
относительных истин.                
     
        
    
        Если в прошлом война могла быть 
относительным злом и если война наступательная никогда не может быть оправдана, то война защитительная и освободительная оправдана.