Неточные совпадения
Неужели мировые события, исключительные в мировой
истории, ничему нас не научат, не приведут к рождению нового сознания и оставят нас в прежних категориях, из которых мы хотели вырваться до
войны?
Розанова же
война вдохновила лишь на повторение в тысячный раз старых слов, потерявших всякий вкус и аромат: вся русская
история есть тихая, безбурная; все русское состояние — мирное, безбурное.
Но
война — явление глубоко трагическое, антиномическое и страшное, а нынешняя
война более, чем какая-либо из
войн мировой
истории.
Ибо огромный моральный и духовный смысл мировой
войны ускользает от того, кто насилует
историю доктринерской точкой зрения.
К тому времени, когда возгорелась небывалая за всю
историю мировая
война, выяснилось, что есть три величайшие державы, которые могут претендовать на мировое преобладание — Англия, Россия и Германия.
Мировая
война приводит в исключительное соприкосновение мир Запада и мир Востока, она соединяет через раздор, она выводит за границы европейской культуры и европейской
истории.
И в этот грозный час нашей
истории мы пытаемся противопоставить русский дух германской машине, хотим понять эту
войну, как борьбу духа с машиной.
Но две мировые
войны изменяют течение
истории.
История русского народа одна из самых мучительных историй: борьба с татарскими нашествиями и татарским игом, всегдашняя гипертрофия государства, тоталитарный режим Московского царства, смутная эпоха, раскол, насильственный характер петровской реформы, крепостное право, которое было самой страшной язвой русской жизни, гонения на интеллигенцию, казнь декабристов, жуткий режим прусского юнкера Николая I, безграмотность народной массы, которую держали в тьме из страха, неизбежность революции для разрешения конфликтов и противоречий и ее насильственный и кровавый характер и, наконец, самая страшная в мировой
истории война.
Вы уже должны знать от Павла Сергеевича [Бобрищева-Пушкина], что «L'oncle Tome» [«Хижина дяди Тома» (роман Бичер-Стоу).] уехал с Якушкиным в Иркутск. — Якушкин в последнем письме просит чтобы я ему переслал Милютина [Имеется в виду «
История войны 1799 г.» Д.А.Милютина, опубликованный в 1852–1853 гг. известный труд об итальянском походе А. В. Суворова, премированный Академией наук.] и отчеты по училищам, которые у вас остались. Пожалуйста, доставьте мне все это; я найду возможность перебросить в Иркутск.
Привыкая ко всем воинским упражнениям, они в то же самое время слушают и нравоучение, которое доказывает им необходимость гражданского порядка и законов; исполняя справедливую волю благоразумных Начальников, сами приобретают нужные для доброго Начальника свойства; переводя Записки Юлия Цесаря, Монтекукулли или Фридриха, переводят они и лучшие места из Расиновых трагедий, которые раскрывают в душе чувствительность; читая
Историю войны, читают Историю и государств и человека; восхищаясь славою Тюрена, восхищаются и добродетелию Сократа; привыкают к грому страшных орудий смерти и пленяются гармониею нежнейшего Искусства; узнают и быстрые воинские марши, и живописную игру телодвижений, которая, выражая действие музыки, образует приятную наружность человека.
Неточные совпадения
Мельком, словно во сне, припоминались некоторым старикам примеры из
истории, а в особенности из эпохи, когда градоначальствовал Бородавкин, который навел в город оловянных солдатиков и однажды, в минуту безумной отваги, скомандовал им:"Ломай!"Но ведь тогда все-таки была
война, а теперь… без всякого повода… среди глубокого земского мира…
Смотритель подумал с минуту и отвечал, что в
истории многое покрыто мраком; но что был, однако же, некто Карл Простодушный, который имел на плечах хотя и не порожний, но все равно как бы порожний сосуд, а
войны вел и трактаты заключал.
Тогда все члены заволновались, зашумели и, пригласив смотрителя народного училища, предложили ему вопрос: бывали ли в
истории примеры, чтобы люди распоряжались, вели
войны и заключали трактаты, имея на плечах порожний сосуд?
Я помню из них три: немецкую брошюру об унавоживании огородов под капусту — без переплета, один том
истории Семилетней
войны — в пергаменте, прожженном с одного угла, и полный курс гидростатики.
— Вы обвиняете Маркса в том, что он вычеркнул личность из
истории, но разве не то же самое сделал в «
Войне и мире» Лев Толстой, которого считают анархистом?