Цитаты со словом «тему»
Те оценки, которые я применял в своих опытах, я считаю внутренне верными, но неприменимыми уже к современным событиям.
И роковой смысл этого выпадения я вижу даже не в
том, что он дает перевес враждебной нам стороне.
И ныне перед европейским миром стоят более страшные опасности, чем
те, которые я видел в этой войне.
Если мировая война будет еще долго продолжаться,
то все народы Европы со старыми своими культурами погрузятся во тьму и мрак.
Результатами войны воспользуются не
те, которые на это рассчитывают.
Если война еще будет продолжаться,
то Россия, переставшая быть субъектом и превратившаяся в объект, Россия, ставшая ареной столкновения народов, будет продолжать гнить, и гниение это слишком далеко зайдет к дню окончания войны.
Темные разрушительные силы, убивающие нашу родину, все свои надежды основывают на
том, что во всем мире произойдет страшный катаклизм и будут разрушены основы христианской культуры.
И тогда может наступить конец Европы не в
том смысле, в каком я писал о нем в одной из статей этой книги, а в более страшном и исключительно отрицательном смысле слова.
Идея России остается истинной и после
того, как народ изменил своей идее, после того, как он низко пал.
Мы должны почувствовать и в Западной Европе
ту же вселенскую святыню, которой и мы сами были духовно живы, и искать единения с ней.
Для западного культурного человечества Россия все еще остается совершенно трансцендентной, каким-то чуждым Востоком,
то притягивающим своей тайной, то отталкивающим своим варварством.
Но духовная культура России,
то ядро жизни, по отношению к которому сама государственность есть лишь поверхностная оболочка и орудие, не занимает еще великодержавного положения в мире.
Дух России не может еще диктовать народам
тех условий, которые может диктовать русская дипломатия.
Славянская раса не заняла еще в мире
того положения, которое заняла раса латинская или германская.
То, что совершалось в недрах русского духа, перестанет уже быть провинциальным, отдельным и замкнутым, станет мировым и общечеловеческим, не восточным только, но и западным.
Бьет
тот час мировой истории, когда славянская раса во главе с Россией призывается к определяющей роли в жизни человечества.
И если народы Запада принуждены будут, наконец, увидеть единственный лик России и признать ее призвание,
то остается все еще неясным, сознаем ли мы сами, чт́о есть Россия и к чему она призвана?
И Россия не была бы так таинственна, если бы в ней было только
то, о чем мы сейчас говорили.
И самым коренным грехом славянофильства было
то, что природно-исторические черты русской стихии они приняли за христианские добродетели.
Классы и сословия слабо были развиты и не играли
той роли, какую играли в истории западных стран.
Земля русская не
того приняла за своего суженого, ошиблась в женихе.
Та же антиномичность проходит через все русское бытие.
Русские почти стыдятся
того, что они русские; им чужда национальная гордость и часто даже — увы! — чуждо национальное достоинство.
Вл. Соловьев смеялся над уверенностью русского национального самомнения в
том, что все святые говорили по-русски.
Тот же Достоевский, который проповедовал всечеловека и призывал к вселенскому духу, проповедовал и самый изуверский национализм, травил поляков и евреев, отрицал за Западом всякие права быть христианским миром.
Русское национальное самомнение всегда выражается в
том, что Россия почитает себя не только самой христианской, но и единственной христианской страной в мире.
Но
тот же национализм царит и в господствующей церкви.
Тот же национализм проникает и в славянофильскую идеологию, которая всегда подменяла вселенское русским.
Русский народ хочет не столько святости, сколько преклонения и благоговения перед святостью, подобно
тому как он хочет не власти, а отдания себя власти, перенесения на власть всего бремени.
Загадочная антиномичность России в отношении к национальности связана все с
тем же неверным соотношением мужественного и женственного начала, с неразвитостью и нераскрытостью личности, во Христе рожденной и призванной быть женихом своей земли, светоносным мужем женственной национальной стихии, а не рабом ее.
Ту же загадочную антиномичность можно проследить в России во всем.
Россия — самая не буржуазная страна в мире; в ней нет
того крепкого мещанства, которое так отталкивает и отвращает русских на Западе.
В русском народе поистине есть свобода духа, которая дается лишь
тому, кто не слишком поглощен жаждой земной прибыли и земного благоустройства.
Странников в культурной, интеллигентной жизни называют
то скитальцами русской земли, то отщепенцами.
То же есть и в русском сектантстве, в мистической народной жажде, в этом исступленном желании, чтобы «накатил Дух».
Не раз уже указывали на
то, что сам русский атеизм религиозен.
Русская народная жизнь с ее мистическими сектами, и русская литература, и русская мысль, и жуткая судьба русских писателей, и судьба русской интеллигенции, оторвавшейся от почвы и в
то же время столь характерно национальной, все, все дает нам право утверждать тот тезис, что Россия — страна бесконечной свободы и духовных далей, страна странников, скитальцев и искателей, страна мятежная и жуткая в своей стихийности, в своем народном дионисизме, не желающем знать формы.
Почвенные слои наши лишены правосознания и даже достоинства, не хотят самодеятельности и активности, всегда полагаются на
то, что другие все за них сделают.
С этим связано
то, что все мужественное, освобождающее и оформляющее было в России как бы не русским, заграничным, западноевропейским, французским или немецким или греческим в старину.
В жизни духа владеют ею:
то Маркс, то Кант, то Штейнер, то иной какой-нибудь иностранный муж.
Русский народ почти уже готов был примириться с
тем, что управлять им и цивилизовать его могут только немцы.
Блестящий пример полной утери истинного самосознания и полной
тьмы от бахвальства и самомнения являет ныне Германия.
Мужественное, светоносное сознание народа — всегда критическое, всегда освобождающее от собственной
тьмы и порабощенности, всегда есть овладение хаотическими в себе стихиями.
И всего более должна быть Россия свободна от ненависти к Германии, от порабощающих чувств злобы и мести, от
того отрицания ценного в духовной культуре врага, которое есть лишь другая форма рабства.
В русской национальной стихии есть какая-то вечная опасность быть в плену, быть покорной
тому, что вне ее.
Война должна освободить нас, русских, от рабского и подчиненного отношения к Германии, от нездорового, надрывного отношения к Западной Европе, как к чему-то далекому и внешнему, предмету
то страстной влюбленности и мечты, то погромной ненависти и страха.
Это всемирное по своим притязаниям мессианское сознание евреев было оправдано
тем, что Мессия явился в недрах этого народа, хотя и был отвергнут им.
Христианство не допускает народной исключительности и народной гордости, осуждает
то сознание, по которому мой народ выше всех народов и единственный религиозный народ.
Христианское мессианское сознание не может быть утверждением
того, что один лишь русский народ имеет великое религиозное призвание, что он один — христианский народ, что он один избран для христианской судьбы и христианского удела, а все остальные народы — низшие, не христианские и лишены религиозного призвания.
Христианское мессианское сознание может быть лишь сознанием
того, что в наступающую мировую эпоху Россия призвана сказать свое новое слово миру, как сказал его уже мир латинский и мир германский.
Цитаты из русской классики со словом «тему»
Ассоциации к слову «тему»
Предложения со словом «тема»
- В то же время следует понимать, что семьдесят лет – срок мгновенный даже по историческому времени, а по биологическому времени тем более.
- Классу грозила по тем временам большая неприятность, вплоть до вызова родителей.
- Однако будьте готовы к тому, что уважение, вам оказываемое, станет тем больше, чем богаче будет выглядеть ваш костюм, чем солиднее будет казаться ваша фирма, чем серьёзнее будет ваша репутация в деловых кругах.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «тема»
Афоризмы русских писателей со словом «тема»
- Чем дальше уходит дорога жизни, тем с большим удивлением двое, идущие рядом, вспоминают начало пути. Огни прошлого исчезают иногда где-то за поворотом… Чтобы события на расстоянии казались все теми же, теми же должны оставаться и чувства.
- И на что мне прошлое теперь?
Что там? — окровавленные плиты
Или замурованная дверь,
Или эхо, что еще не может
Замолчать, хотя я так прошу…
С этим эхом приключилось то же,
Что и с тем, что в сердце я ношу.
- Кто чего боится,
То с тем и случится…
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно