Цитаты со словом «если»
Область
поиска
поиска
Область
поиска
поиска
Воинственный и внешне могущественный вид Германии внушает почти жалость, если всмотреться глубже в выражение германского лица.
Если мировая война будет еще долго продолжаться, то все народы Европы со старыми своими культурами погрузятся во тьму и мрак.
Если война еще будет продолжаться, то Россия, переставшая быть субъектом и превратившаяся в объект, Россия, ставшая ареной столкновения народов, будет продолжать гнить, и гниение это слишком далеко зайдет к дню окончания войны.
Не может человек всю жизнь чувствовать какое-то особенное и великое призвание и остро сознавать его в периоды наибольшего духовного подъема, если человек этот ни к чему значительному не призван и не предназначен.
И если народы Запада принуждены будут, наконец, увидеть единственный лик России и признать ее призвание, то остается все еще неясным, сознаем ли мы сами, чт́о есть Россия и к чему она призвана?
И Россия не была бы так таинственна, если бы в ней было только то, о чем мы сейчас говорили.
Это странное противоречие будет понято, если увидеть, что под материалистическим обличьем она стремилась к абсолютному.
И если можно многое привести в защиту того тезиса, что Россия — страна охранения религиозной святыни по преимуществу и в этом ее религиозная миссия, то не меньше можно привести в защиту того антитезиса, что Россия по преимуществу страна религиозного алкания, духовной жажды, пророческих предчувствий и ожиданий.
И если отрадно иметь писателя, столь до конца русского, и поучительно видеть в нем обнаружение русской стихии, то и страшно становится за Россию, жутко становится за судьбу России.
Это замечательное описание дает ощущение прикосновения если не к «тайне мира и истории», как претендует Розанов, то к какой-то тайне русской истории и русской души.
И если есть желанный смысл этой войны, то он прямо противоположен тому смыслу, который хочет установить Розанов.
Если русское государство доныне хотело существовать пассивностью своего народа, то отныне оно может существовать лишь активностью народа.
Некоторые славянофильствующие и в наши горестные дни думают, что если мы, русские, станем активными в отношении к государству и культуре, овладевающими и упорядочивающими, если начнем из глубины своего духа создавать новую, свободную общественность и необходимые нам материальные орудия, если вступим на путь технического развития, то во всем будем подобными немцам и потеряем нашу самобытность.
Если бюрократически-абсолютистская централизация и централизация революционно-якобинская вообще опасны для здорового народного развития, то еще более опасны они в такой колоссальной и таинственной стране, как Россия.
Русский человек привык думать, что бесчестность — не великое зло, если при этом он смиренен в душе, не гордится, не превозносится.
Русскому человеку часто представляется, что если нельзя быть святым и подняться до сверхчеловеческой высоты, то лучше уж оставаться в свинском состоянии, то не так уже важно, быть ли мошенником или честным.
Если никогда нельзя было серьезно говорить о материализме, как направлении полуграмотном, то невозможно уже серьезно говорить и о позитивизме, а скоро нельзя будет говорить о критицизме кантовского типа.
Если у нас не было достаточной материальной подготовленности к войне, то не было и достаточной идейной подготовленности.
Человечество есть некоторое положительное всеединство, и оно превратилось бы в пустую отвлеченность, если бы своим бытием угашало и упраздняло бытие всех входящих в него ступеней реальности, индивидуальностей национальных и индивидуальностей личных.
Если недопустимо противоположение идеи человечества идее национальности, то недопустимо и обратное противоположение.
Мессианизм русский, если выделить в нем стихию чисто мессианскую, по преимуществу апокалиптический, обращенный к явлению Христа Грядущего и его антипода — антихриста.
И если пагубна подмена мессианизма национализмом, универсализма — партикуляризмом, то не менее пагубна подмена христианского мессианизма — еврейским.
Если мировая война окончательно выведет Россию в мировую ширь, на путь осуществления ее мирового призвания, то прежде всего должна измениться политика по отношению ко всем населяющим ее народностям.
Но русский империализм тогда лишь будет иметь право на существование, если он будет дарящим от избытка, в этом лишь будет знак его мощи.
Но если в великорусском племени нет настоящей силы и настоящего духа, то оно не может претендовать на мировое значение.
И если русский империализм не будет выражением этого русского народного духа, то он начнет разлагаться и приведет к распадению России.
Но эта благородная миссия может быть исполнена лишь в том случае, если Россия никогда не будет угнетать у себя внутри, если она и внутренне будет освободительницей угнетенных народностей.
Если Россия не сумеет внушить любви к себе, то она потеряет основания для своего великого положения в мире.
Если Европа хотела оставаться монополистом и пребывать в своем европейском самодовольстве, она должна была воздержаться от мировой войны.
И если близится конец провинциально замкнутой жизни Европы, то тем более близится конец провинциально замкнутой жизни России.
Это, во всяком случае, должно произойти если не путем победоносной силы и прямого возрастания мощи, то путем жертвенного страдания и даже унижения.
Славянская идея и славянское единение невозможны, если русский и православный тип славянства признается полной и исключительной истиной, не нуждающейся ни в каком дополнении и ни в каком существовании других типов славянской культуры.
И если бросаются в глаза изменения внешние, международные, политические и экономические, то внутренние, духовные изменения приходят неприметно.
Если остаться на поверхности жизни, то тьма поглотит нас.
То же жуткое беспокойство было бы пережито, если бы опасность грозила Риму.
Но мировой Город не может погибнуть, он нужен миру, в нем нерв нового свободного человечества с его добром и его злом, с его правдой и его неправдой, в нем пульсирует кровь Европы, и она обольется кровью, если Парижу будет нанесен удар.
Но если польское мессианское сознание и может быть поставлено выше русского мессианского сознания, я верю, что в самом народе русском есть более напряженная и чистая жажда правды Христовой и царства Христова на земле, чем в народе польском.
Немцы менее всего материалисты, если под материализмом понимать принятие мира извне, как материального по объективно реальному своему составу.
И если в войне есть озверение и потеря человеческого облика, то есть в ней и великая любовь, преломленная во тьме.
Если в народе побеждают интересы покойно-удовлетворенной жизни современного поколения, то такой народ не может уже иметь истории, не в силах выполнить никакой миссии в мире.
Если у немцев есть своя правда и свои нравственные качества, то русскому начинает казаться, что воевать против немцев нельзя, нехорошо и неоправданно.
Если утверждается, что война сама по себе не есть благо, что она связана со злом и ужасом, что желанно такое состояние человечества, при котором войны невозможны и ненужны, то это очень элементарно и слишком неоспоримо.
И если беспримерная война не решит восточного вопроса, то человечеству грозят новые, страшные войны.
Внести же в мир творческие ценности мы можем лишь в том случае, если будем повышаться и в ценности и в качестве нашего собственного бытия.
Если бы в мире господствовало исключительно женственное начало, то истории не было бы, мир остался бы в «частном» состоянии, в «семейном» кругу.
Но жертвы и страдания могут быть оправданы, если видеть ту глубину всякого существа, на которой судьба национальная, историческая и мировая есть его собственная судьба.
Если велика власть инерции и привычных, заученных категорий в обывательских кругах, то там это понятно и простительно.
На одном съезде социал-демократов было высказано мнение, что пролетариат может лишить личность ее, казалось бы, неотъемлемых прав, например, права свободы мысли, если это будет в существенных интересах пролетариата.
Если идти назад по линии материального развития человечества, то мы не дойдем до свободного и цельного духа, а дойдем лишь до более элементарных и примитивных форм материальной жизни.
Но если так, то я делаюсь марксистом и настаиваю на следующем роковом выводе: св.
Цитаты из русской классики со словом «если»
Предложения со словом «если»
- Особенно если хочешь вовремя приходить домой и ложиться спать – вот как я, например.
- – Ещё как поверят, особенно если уже знают, что ты молодой и совершенно неопытный.
- Вот если б можно было заложить схему в компьютер, но без специальной программы это невозможно!
- (все предложения)
Значение слова «если»
Е́СЛИ, союз. 1. Употребляется в начале придаточного условного предложения, выражающего реально возможное условие, в значении: в том случае, когда… (в главном предложении союзу если могут соответствовать соотносительные слова: то, так, тогда и др.). (Малый академический словарь, МАС)
Афоризмы русских писателей со словом «если»
- Если мы любим кого-нибудь, то мы стараемся сделать для него все, что только в наших силах…
- Вот и еще особенность нашего времени: презирать писание ради литературы, хотя и помнишь, и соглашаешься <там> с Белинским, что у настоящей литературы цель — сама литература, художественность, а остальное приложится. Но слишком противны эти наши самодовольные деятели литературы сегодня, а потому и их литература, даже если и не лишена чисто литературных достоинств.
- Если насилие — повивальная бабка истории, то еще вернее, что сегодня она скорее — могильщик истории!
- (все афоризмы русских писателей)
Отправить комментарий
Значение слова «если»
Е́СЛИ, союз. 1. Употребляется в начале придаточного условного предложения, выражающего реально возможное условие, в значении: в том случае, когда… (в главном предложении союзу если могут соответствовать соотносительные слова: то, так, тогда и др.).
Все значения слова «если»Предложения со словом «если»
Особенно если хочешь вовремя приходить домой и ложиться спать – вот как я, например.
– Ещё как поверят, особенно если уже знают, что ты молодой и совершенно неопытный.
Вот если б можно было заложить схему в компьютер, но без специальной программы это невозможно!
- (все предложения)