Но сущее (ens) — разумею человеческое сущее (ens), — в которое диавол посеял свое семя, его должен он воспринять и в нем стереть главу диавола и змеи, в нем разбить оковы смерти, которая держит в заточении небесное сущее (ens), и зацвести, как провозвещает это сухой жезл Ааронов, зацветший миндальным цветом» [См. там же, т. V, с. 287.]. «Адам тоже был природным
сыном Бога, созданным Им из его естества, но он утратил сыновство и утратил наследие, был изгнан и с ним вместе все его сыны» [См. там же, т. V, с. 315.]. «Ибо Христос умер для человеческой самости в гневе Отца и с волей самости был погребен в вечную смерть, но воскрес в воле Отца своего и живет и царствует в вечности в воле Отца своего» [См. там же, т. V, с. 316.].
Неточные совпадения
О, конечно, человек не
Бог, он
Сын Божий не в том единственном смысле, в каком
Сын Божий Христос, но человек причастен к тайнам природы Св.
Человек — не простая тварь в ряду других тварей, потому что предвечный и единородный
Сын Божий, равнодостойный Отцу, — не только Абсолютный
Бог, но и Абсолютный Человек [Это истинное самосознание человека вместе с другими мистиками дерзновенно было приоткрыто и нашим Сковородой.
Бог открыл грешному человеку свою волю в законе и дал человеку благодать искупления, послав в мир
Сына своего Единородного.
Человекоподобие
Бога в единородном
Сыне Божьем и есть уже вечная основа самобытно-свободной природы человека, способной к творческому откровению.
Сам
Бог, отдавший на растерзание своего единородного
Сына, искупает грех человека, и ждет Он, что человек, приобщенный к мистерии искупления, совершит свободный подвиг творчества, осуществит свое положительное назначение.
Если
Бог сотворил человека по своему образу и подобию и если
Сын Божий — Абсолютный Человек, то это значит, что сыновний
Богу человек предназначен быть свободным творцом, подобным Отцу — Творцу.
Мир творится не только в
Боге Отце, но и в
Боге Сыне.
В
Боге Сыне и
Боге Духе раскрывается, что
Бог продолжает творение вместе с человеком и его свободной мощью.
Подлинная христианская мораль возлагает на человека, усыновленного
Богом, свободную ответственность за свою судьбу и судьбу мира и исключает для
сынов Божьих возможность чувствовать рабьи-плебейскую, неблагородную обиду на судьбу, жизнь и людей.
Мистика Индии вся безликая, не видит личности человеческой в ее метафизической самобытности и прибыльности для жизни самого
Бога, она вся еще до откровения Человека в
Боге, откровения лика через
Сына Божьего [В «Голосе Безмолвия» говорится: «Прежде чем разум твоей души прозреет, зародыш личности должен быть разрушен» (с. 23).
Бог рождает в душе
Сына Своего без всякого образа.
Я скажу более того: когда
Сын в Божестве захотел стать человеком, и стал, и терпел мучение, это так же мало коснулось неподвижной отрешенности
Бога, как если бы Он никогда и не был человеком» [Там же, с. 58.].
Божество (Gottheit Экхардта и Ungrund Бёме) глубже
Бога — Отца,
Сына и Духа.
Духа — вопроса же об Его природе и об отношении Его к
Богу Отцу и к
Богу Сыну или совсем не ставили, или если и ставили, то разрешали его крайне обще и неопределенно.
— Понимаю-с! — прервал его старик очень строгим восклицанием. — Да-с, о республике! И даже — о социализме, на котором сам Иисус Христос голову… то есть который и Христу,
сыну бога нашего, не удался, как это доказано. А вы что думаете об этом, смею спросить?
— А спасенье есть. Вот оно, легкое, радостное. Спасенье это — пролитая за нас кровь единственного
сына Бога, отдавшего себя за нас на мучение. Его мучение, его кровь спасает нас. Братья и сестры, — опять со слезами в голосе заговорил он, — возблагодарим Бога, отдавшего единственного сына в искупление за род человеческий. Святая кровь его…
Неточные совпадения
И еще скажу: летопись сию преемственно слагали четыре архивариуса: Мишка Тряпичкин, да Мишка Тряпичкин другой, да Митька Смирномордов, да я, смиренный Павлушка, Маслобойников
сын. Причем единую имели опаску, дабы не попали наши тетрадки к г. Бартеневу и дабы не напечатал он их в своем «Архиве». А затем
богу слава и разглагольствию моему конец.
Упоминалось о том, что
Бог сотворил жену из ребра Адама, и «сего ради оставит человек отца и матерь и прилепится к жене, будет два в плоть едину» и что «тайна сия велика есть»; просили, чтобы
Бог дал им плодородие и благословение, как Исааку и Ревекке, Иосифу, Моисею и Сепфоре, и чтоб они видели
сыны сынов своих.
— Но ради
Бога, что же лучше? Оставить
сына или продолжать это унизительное положение?
«Боже вечный, расстоящияся собравый в соединение, — читал он кротким певучим голосом, — и союз любве положивый им неразрушимый; благословивый Исаака и Ревекку, наследники я твоего обетования показавый: Сам благослови и рабы Твоя сия, Константина, Екатерину, наставляя я на всякое дело благое. Яко милостивый и человеколюбец
Бог еси, и Тебе славу воссылаем, Отцу, и
Сыну, и Святому Духу, ныне и присно и вовеки веков». — «А-аминь», опять разлился в воздухе невидимый хор.
Прости меня
Бог, но я не могу не ненавидеть память ее, глядя на погибель
сына.