Неточные совпадения
Но я чувствую, что
есть пятый и не
знаю, кто пятый, не могу досчитаться.
Невозможность для человека высокого сознания признать и
узнать Бога, может
быть,
есть лишь невозможность принять человека, верующего в Бога, его искажающие идеи о Боге, отражающие его собственное рабство, его жесты благочестия.
Мир не должен
был бы
знать, что два существа любят друг друга.
У меня всегда
было странное впечатление неловкости, когда я смотрел на мужа и жену, как будто бы я подсмотрел что-то, что мне не следует видеть и о чем не следует
знать.
Я
знаю, что моя точка зрения
будет признана асоциальной и опасной.
У меня
была страсть к свободе, к свободе и в любви, хотя я отлично
знал, что любовь может
быть рабством.
Однажды на пороге отрочества и юности я
был потрясен мыслью: пусть я не
знаю смысла жизни, но искание смысла уже дает смысл жизни, и я посвящу свою жизнь этому исканию смысла.
В этом проблематика Достоевского, Ибсена
была моей нравственной проблематикой, как и пережитое Белинским восстание против гегелевского мирового духа, как некоторые мотивы Кирхегардта, которого я, впрочем, очень поздно
узнал и не особенно люблю, как и борьба Л. Шестова против необходимых законов логики и этики, хотя и при ином отношении к познанию.
По поводу моей статьи князь С. Трубецкой сказал, что не согласился бы участвовать в сборнике, если бы
знал, что там
будет такая ницшеанская статья.
Поколение после революции 1905 года уже не
знало такого рода конфликтов, многое уже
было завоевано для духовной культуры.
И вместе с тем я
был в общении со всеми этими движениями и исканиями и, как мне казалось, внутренне
узнал их.
По теме зла мне
были родственны Маркион и гностики, Достоевский и Кирхегардт, которого, впрочем, я
узнал очень поздно.
В это время
был открыт Н. Федоров, которого раньше совсем не
знали.
По-своему М. Новоселов
был замечательный человек (не
знаю, жив ли он еще), очень верующий, безгранично преданный своей идее, очень активный, даже хлопотливый, очень участливый к людям, всегда готовый помочь, особенно духовно.
Минцлова
была умная женщина, по-своему одаренная, и обладала большим искусством в подходе к душам,
знала, как с кем разговаривать.
Я
знал, что у него
есть санатория для нервных больных в Финляндии.
Вспоминаю о X., которого я хорошо
знал, когда он
был в революционном подполье.
Мой допрос носил торжественный характер, приехал Каменев присутствовать на допросе,
был и заместитель председателя Чека Менжинский, которого я немного
знал в прошлом; я встречал его в Петербурге, он
был тогда писателем, неудавшимся романистом.
Потом я
узнал, что большая часть арестованных сами себя оговорили, так что их показания
были главным источником обвинения.
Меня всегда поражало, что,
будучи философом, он так плохо
знает немецкий язык.
Я
узнал его уже стариком, говорят, раньше в нем
было больше блеска.
Можно
было ближе
узнать западный мир.
В этом отношении я имел явное преимущество перед ним, я сам
был марксистом, хорошо
знал марксизм и пережил опыт коммунистической революции.
Я
знал, что среди французской молодежи этого времени
было много сочувствующих мне.
Много раз в моей жизни у меня бывала странная переписка с людьми, главным образом с женщинами, часто с такими, которых я так никогда и не встретил. В парижский период мне в течение десяти лет писала одна фантастическая женщина, настоящего имени которой я так и не
узнал и которую встречал всего раза три. Это
была женщина очень умная, талантливая и оригинальная, но близкая к безумию. Другая переписка из-за границы приняла тяжелый характер. Это особый мир общения.
В изгнании я никогда не бедствовал, но часто нуждался и иногда не
знал, чем
буду существовать через несколько месяцев.
Все богословско-метафизические учения, которые противополагаются моему «дуализму», в сущности,
суть формы рационализма, уничтожающего тайну, и неверно описывают духовный опыт, не хотят
знать трагизма, противоречия, иррациональности.
Вспоминая свою молодость, я прихожу к тому заключению, что я
был сравнительно мало внимателен к «эмпирической действительности» и мало ее
знал.
Свобода совсем не
есть познанная необходимость, как хочет Гегель и за ним марксизм, свобода уж скорее
есть нежелание
знать необходимость.
Все иначе у меня определяется, в более глубинном слое, где не может
быть изменений, и я не
знаю, сумел ли я дать это почувствовать в своей книге.
Но я не
знаю ничего мучительнее, чем оккупация, в ней
есть что-то унизительное для человеческого достоинства.
Есть только одна страна, в которой меня почти не
знают, это моя родина.
Но роль моя связана
была главным образом с тем, что я хорошо
знаю марксизм, критиковал марксистскую философию, но признавал в марксизме некоторую социальную правду.
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты
будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
Неточные совпадения
Купцы. Так уж сделайте такую милость, ваше сиятельство. Если уже вы, то
есть, не поможете в нашей просьбе, то уж не
знаем, как и
быть: просто хоть в петлю полезай.
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все,
знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка
будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не
знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что
будет, то
будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Аммос Федорович. А черт его
знает, что оно значит! Еще хорошо, если только мошенник, а может
быть, и того еще хуже.
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел
было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы
знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у того и у другого.