Неточные совпадения
Автор вспоминает о других людях и событиях и
говорит больше всего о
себе.
Я отнюдь не застенчивый человек, и я всегда
говорил и действовал уверенно, если это не касалось деловой, «практической» стороны жизни, где я всегда
себя чувствовал беспомощным.
Когда мне кто-нибудь
говорил, что воздержание от мясной пищи дается трудной борьбой, то мне это было мало понятно, потому что у меня всегда было отвращение к мясной пище, и я должен был
себя пересиливать, чтобы есть мясо.
«Несчастье человека, —
говорит Карлейль в Sartor resartus [«Трудолюбивый крестьянин» (лат.).], — происходит от его величия; от того, что в нем есть Бесконечное, от того, что ему не удается окончательно похоронить
себя в конечном».
Я
себе говорил, что того, кто сознал свое предназначение, «вопрос куда идти не устрашит, не остановит».
Я
говорил уже, что философские мысли мне приходили в голову в условиях, которые могут показаться не соответствующими, в кинематографе, при чтении романа, при разговоре с людьми, ничего философского в
себе не заключающем, при чтении газеты, при прогулке в лесу.
Андрей Белый, индивидуальность необыкновенно яркая, оригинальная и творческая, сам
говорил про
себя, что у него нет личности, нет «я».
В применении к
себе я потому уже предпочитаю не
говорить о резкой convertion, что я не верю в существование единой, целостной ортодоксии, в которую можно было бы обратиться.
Молодые люди, во всем склонные видеть явления оккультного характера,
говорили то, что она скрылась на Западе, в католическом монастыре, связанном с розенкрейцерами, то, что она покончила с
собой, потому что была осуждена Штейнером за плохое исполнение его поручений.
Наблюдая над творческим процессом в самом
себе, я иногда поражался несходством с тем, что мне
говорили о
себе другие люди.
Говорил федоровец, который именовал
себя биокосмистом.
Были даже такие, которые позволяли
себе говорить, что это не высланные, а подосланные для разложения эмиграции.
Говорили всегда о чем-то, но не обнаруживали
себя как это что-то.
Все
говорили как бы от своих профессий, от церквей, с которыми чувствовали
себя слитыми.
Мне очень не нравилось, как
говорил на наших собраниях с отцом Лабертоньером доминиканец отец Жиле, изображавший из
себя князя церкви.
Я, наверное, нередко идеализировал
себя, объективируя свой образ для других, даже тогда, когда как будто
говорил о
себе плохое и унижал
себя.
Это открытие очень преувеличили и признали почти законом, что в своей мысли и своем творчестве человек всегда скрывает
себя и что нужно думать о нем обратное тому, что он сам о
себе говорит.
Жид написал две книги, в которых он
говорит о
себе и обнажает
себя: художественную автобиографию Si le grain ne meurt [«Если зерно не умирает» (фр.).] и сравнительно недавно Journal.
Известно, что проблема искренности для Жида основная, он хочет быть почти маниаком искренности, его point d’honneur [Дело чести (фр.).]
говорить о
себе все самое плохое, некрасивое, отталкивающее.
Он до крайности преувеличивает свои грехи, называя
себя убийцей, вором, прелюбодеем и прочее, но этим он
говорит отвлеченно о предельных грехах человека вообще, а не о своих конкретных, может быть, мелких грехах.
Он
говорит о
себе некрасивые, дурные вещи, в этом за ним последовал Жид, но он все-таки считает
себя по природе добрым, хорошим человеком, как и вообще человека, и упоен
собой.
Сейчас более, чем когда-либо, я чувствую
себя человеком, выпавшим из-под власти общего, общеобязательного, как любят
говорить Кирхегардт и Шестов.
Мне потом
говорили, что в верхнем слое национал-социалистов был кто-то, кто считал
себя моим почитателем как философа и не допускал моего ареста.
Тогда,
говорил я
себе, это и значит, что Бог зол и бесчеловечен.
Неточные совпадения
Городничий (бьет
себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и
говорить про губернаторов…
Анна Андреевна. Вот хорошо! а у меня глаза разве не темные? самые темные. Какой вздор
говорит! Как же не темные, когда я и гадаю про
себя всегда на трефовую даму?
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время
говорит про
себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
«Ах, боже мой!» — думаю
себе и так обрадовалась, что
говорю мужу: «Послушай, Луканчик, вот какое счастие Анне Андреевне!» «Ну, — думаю
себе, — слава богу!» И
говорю ему: «Я так восхищена, что сгораю нетерпением изъявить лично Анне Андреевне…» «Ах, боже мой! — думаю
себе.
Городничий. Там купцы жаловались вашему превосходительству. Честью уверяю, и наполовину нет того, что они
говорят. Они сами обманывают и обмеривают народ. Унтер-офицерша налгала вам, будто бы я ее высек; она врет, ей-богу врет. Она сама
себя высекла.