Неточные совпадения
Такого рода книги связаны с самой таинственной
силой в человеке, с памятью.
В памяти есть воскрешающая
сила, память хочет победить смерть.
Я прежде всего должен признать
в себе очень большую
силу воображения.
Я находил
в себе духовные
силы пережить смерть людей, но совершенно изнемогал от ожидания этой смерти
в воображении.
У меня было достаточно
силы воли для осуществления своей задачи, и я мог быть свиреп
в борьбе за ее осуществление.
Я больше всего любил философию, но не отдался исключительно философии; я не любил «жизни» и много
сил отдал «жизни», больше других философов; я не любил социальной стороны жизни и всегда
в нее вмешивался; я имел аскетические вкусы и не шел аскетическим путем; был исключительно жалостлив и мало делал, чтобы ее реализовать.
Я всегда чувствовал действие иррациональных
сил в своей жизни.
Я сознавал
в себе большую
силу духа, большую независимость и свободу от окружающего мира и
в обыденной жизни часто бывал раздавлен беспорядочным напором ощущений и эмоций.
В «жизни»,
в самой
силе «жизни» есть безумная тоска.
Я не произошел от Руссо, не верю
в естественную доброту человеческой природы, не считаю природу «божественной» и не обоготворяю
силу жизни, мне чужда экзальтация эмоциональной жизни, я не признаю абсолютного примата эстетики и искусства.
Я всегда не любил
силу в этом мире, не любил торжествующих.
Я пережил
в известный момент состояние, которое называют радостью жизни, подъемом жизненных
сил.
Я всегда веду борьбу за независимость личности, не допускаю ее смешения с какой-либо коллективной
силой и растворения
в безликой стихии.
В этом источник и моей
силы, и моей слабости.
Достоевский и Ницше с наибольшей
силой обозначают этот кризис гуманизма, этот переход его
в антигуманизм,
в отрицание человечности.
Я думаю, что беда была не
в моей гордости, беда была
в том, что я был недостоин высоты этого сна, что он соответствовал моим тайным мыслям и моим мечтам, но не соответствовал
силе моей религиозной воли, моей способности к религиозному действию.
Я допускаю существование оккультных
сил в человеке и оккультных явлений, еще не исследованных научно.
Популярность оккультических и теософических течений я объяснял космическим прельщением эпохи, жаждой раствориться
в таинственных
силах космоса,
в душе мира, а также неспособностью церковного богословия ответить на запросы современной души.
После ее приезда
в Москву вот что произошло со мной: я лежал
в своей комнате, на кровати,
в состоянии полусна; я ясно видел комнату,
в углу против меня была икона и горела лампадка, я очень сосредоточенно смотрел
в этот угол и вдруг под образом увидел вырисовавшееся лицо Минцловой, выражение лица ее было ужасное, как бы одержимое темной
силой; я очень сосредоточенно смотрел на нее и духовным усилием заставил это видение исчезнуть, страшное лицо растаяло.
Сила его была не
в философской или богословской мысли.
Но если сознание греховности есть неизбежный момент духовного пути, который мне очень свойствен, то исключительная отдача себя этому сознанию и бесконечное углубление
в него приводит к подавленности и к ослаблению жизненной
силы.
Мой вопрос и заключается
в том, может ли исходить благостная
сила, преодолевающая подавленность грехом, и от человека, может ли человек оправдать себя не только покорностью высшей
силе, но и своим творческим подъемом.
Писание этой книги, которое связано было с большим подъемом моих жизненных
сил, сопровождалось изменением
в складе моей жизни.
Этим я всю жизнь держался,
в этом была моя
сила, несмотря на все мои слабости,
в этом я более всего чувствовал благодатную помощь.
Мне глубоко антипатична точка зрения слишком многих эмигрантов, согласно которой большевистская революция сделана какими-то злодейскими
силами, чуть ли не кучкой преступников, сами же они неизменно пребывают
в правде и свете.
Я посещал многочисленные митинги того времени, не участвуя
в них, всегда чувствовал себя на них несчастным и остро ощущал нарастание роковой
силы большевизма.
Уже скоро по приезде
в Берлин
в группе высланных, среди которых было немало интеллектуальных
сил, возник целый ряд начинаний.
Эту большую
силу злой воли, этот прогресс
в зле я видел на протяжении всей своей жизни.
Идолатрия и демонолатрия,
в которые впадает человек, вызывают к жизни демонические
силы, овладевающие человеком, но их нельзя мыслить наивно реалистически.
И я верю последней, окончательной верой
в последнюю, окончательную победу Бога над
силами ада,
в Божественную Тайну,
в Бога, как Тайну, возвышающуюся над всеми категориями, взятыми из этого мира.
Я принужден жить
в эпоху,
в которой торжествует
сила, враждебная пафосу личности, ненавидящая индивидуальность, желающая подчинить человека безраздельной власти общего, коллективной реальности, государству, нации.
Человек, одержимый злой страстью,
в сущности, одержим
силой, чуждой ему, но глубоко вошедшей
в него и ставшей как бы его природой.
Я никогда не поклонялся
силе, но
силу, которая была проявлена Красной армией
в защите России, я считал провиденциальной.
По сравнению с этим историческое христианство не имеет витальной
силы, которая у него была
в прошлом.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная
сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет!
В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а
в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
И тут настала каторга // Корёжскому крестьянину — // До нитки разорил! // А драл… как сам Шалашников! // Да тот был прост; накинется // Со всей воинской
силою, // Подумаешь: убьет! // А деньги сунь, отвалится, // Ни дать ни взять раздувшийся //
В собачьем ухе клещ. // У немца — хватка мертвая: // Пока не пустит по миру, // Не отойдя сосет!
Пастух уж со скотиною // Угнался; за малиною // Ушли подружки
в бор, //
В полях трудятся пахари, //
В лесу стучит топор!» // Управится с горшочками, // Все вымоет, все выскребет, // Посадит хлебы
в печь — // Идет родная матушка, // Не будит — пуще кутает: // «Спи, милая, касатушка, // Спи,
силу запасай!
Напутствуешь усопшего // И поддержать
в оставшихся // По мере
сил стараешься // Дух бодр!
Молиться
в ночь морозную // Под звездным небом Божиим // Люблю я с той поры. // Беда пристигнет — вспомните // И женам посоветуйте: // Усердней не помолишься // Нигде и никогда. // Чем больше я молилася, // Тем легче становилося, // И
силы прибавлялося, // Чем чаще я касалася // До белой, снежной скатерти // Горящей головой…