Цитаты со словом «покакать»
Так называемая экзистенциальная философия, новизна которой мне представляется преувеличенной, понимает философию
как познание человеческого существования и познание мира через человеческое существование.
Я пережил мир, весь мировой и исторический процесс, все события моего времени
как часть моего микрокосма, как мой духовный путь.
И настоящее осмысливание заключается в том, чтобы понять все происшедшее с миром
как происшедшее со мной.
С одной стороны, я переживаю все события моей эпохи, всю судьбу мира
как события, происходящие со мной, как собственную судьбу, с другой стороны, я мучительно переживаю чуждость мира, далекость всего, мою неслиянность ни с чем.
Главы книги я распределил не строго хронологически,
как в обычных автобиографиях, а по темам и проблемам, мучившим меня всю жизнь.
И прошлое имеет для меня значение
как чреватое будущим.
Но никогда, ни в
какие периоды я не переставал напряженно мыслить и искать.
Наоборот, я любил их, считал хорошими людьми, но относился к ним скорее
как отец к детям, заботился о них, боялся, чтобы они не заболели, и мысль об их смерти переживал очень мучительно.
Но так
как мои родители жили в Киеве, то я поступил в Киевский кадетский корпус, хотя за мной осталось право в любой момент быть переведенным в пажеский корпус.
Отец любил рассказывать,
как дед победил Наполеона.
После того,
как он был произведен в генералы и отправился на войну, солдаты его полка поднесли ему медаль в форме сердца с надписью: «Боже, храни тебя за твою к нам благодетель».
Был парад войска в Новочеркасске, и Николай I обратился к моему деду,
как начальнику края, с тем, чтобы было приведено в исполнение его предписание об уничтожении казацких вольностей.
И это и после того,
как я сознательно порвал с этим миром.
Можно поражаться,
как она могла вырасти на почве крепостного права.
В воображении часто представлял себе,
какой будет усадьба, непременно около леса, столь мною любимого.
Как майорат, это имение нельзя было ни продать, ни заложить, и это спасло от полного разорения.
К феодальному миру, о котором вспоминаю
как о чем-то доисторическом, принадлежали также светлейшие князья Лопухины-Демидовы.
Он стал
как бы членом нашей семьи.
На меня смотрели
как на аристократическое дитя, пажа, будущего гвардейца.
Я понимал жизнь не
как воспитание, а как борьбу за свободу.
Я никогда не мог принадлежать ни к
какой школе.
Вспоминаю,
как я ходил в большой книжный магазин Оглоблина на Крещатике.
Как я говорил уже, я принадлежу к военной семье со стороны отца и воспитывался в военном учебном заведении.
Гимнастика была обязательным предметом,
как и танцы.
Этим
как будто бы исчерпались все мои возможности физического труда, и всю жизнь я был неумелым в этой области.
Но
как только я сознал свое философское призвание, а его я сознал очень рано, еще мальчиком, я совершенно бросил живопись.
Не стриг коротко волос,
как полагалось кадетам.
Отца всегда пугало, когда я делался белым
как полотно от припадка вспыльчивости.
Внешне я не только не старался подчеркнуть свою особенность, но наоборот, всегда старался сделать вид, притвориться, что я такой же,
как другие люди.
Чувство жизни, о котором я говорю, я определяю
как чуждость мира, неприятие мировой данности, неслиянность, неукорененность в земле, как любят говорить, болезненное отвращение к обыденности.
Мое «я» переживает себя
как пересечение двух миров.
При этом «сей мир» переживается
как не подлинный, не первичный и не окончательный.
Это могут определить
как романтизм, но тоже неточно.
Я боролся с миром не
как человек, который хочет и может победить и покорить себе, а как человек, которому мир чужд и от власти которого он хочет освободить себя.
Как у Шатобриана, у меня очень сильное воображение, гипертрофия воображения и именно вследствие этого невозможность удовольствоваться какой-либо действительностью и реальностью.
Но сила воображения, конечно, не связана у меня с даром художественной изобразительности,
как у Шатобриана.
Мне
как бы естественно присуще эсхатологическое чувство.
Было бы самомнением и ложью сказать, что я стоял выше соблазнов «жизни», я, наверное, был им подвержен,
как и все люди, но духовно не любил их.
Для меня не ставилась проблема «плоти»
как, например, у Мережковского и других, для меня ставилась проблема свободы.
Моя изначальная, ранняя любовь к философии и к философии метафизической связана с моим отталкиванием от «жизни»
как насилующей и уродливой обыденности.
Но философия моя была,
как теперь говорят, экзистенциальна, она выражала борения моего духа, она была близка к жизни, жизни без кавычек.
Когда уже под старость меня иногда рассматривали
как знаменитость, меня это мало радовало и очень стесняло и почти шокировало.
Если гордость была в более глубоком пласте, чем мое внешнее отношение к людям, то в еще большей глубине было что-то похожее на смирение, которое я совсем не склонен рассматривать
как свою добродетель.
Я боялся единомышленников и последователей
как стеснения моей творческой свободы.
Как будто бы оболочки души не были в порядке.
Расставание мне было мучительно,
как умирание, расставание не только с людьми, но и с вещами и местами.
Вспоминая себя мальчиком и юношей, я убеждаюсь,
какое огромное значение для меня имели Достоевский и Л. Толстой.
Как и многие из этих людей, я вышел из дворянской среды и порвал с ней.
Я часто думал, что не реализовал всех своих возможностей и не был до конца последователен, потому что во мне было непреодолимое барство, барство метафизическое,
как однажды было обо мне сказано.
Нужно отличать «я» с его эгоистичностью от личности. «Я» есть первичная данность, и оно может сделаться ненавистным,
как говорил Паскаль.
Цитаты из русской классики со словом «покакать»
Синонимы к слову «покакать»
Предложения со словом «покакать»
- – Ваша собачка изволила покакать дважды, семь раз пописала, а наши ребята штаны порвали, пытаясь поспеть за вами… раньше вас.
- – Он изволил покакать на важные документы!
- (все предложения)
Сочетаемость слова «покакать»
Дополнительно